Он обнял меня.– Не плачь, Элизабет, не плачь, милая. Ты все сделала правильно.– Я знаю, – всхлипывала я в лацкан его пиджака.– Ну, успокойся. Тебе предстоял нелегкий выбор. – Он поцеловал мою макушку. – Но ты оказалась королевой для Сары, когда она нуждалась в тебе, а Мари не могла и мечтать о более преданном друге.Он говорил с такой нежностью, что я заплакала еще сильнее.– Элизабет, почему ты всегда пахнешь земляникой? Резкая перемена темы оборвала мои рыдания.– Это мой шампунь.– Он просто восхитителен.– И кроме того, Джессика швырнула в меня клубникой. Она вытащила ее из коктейля, который пила на вечеринке, и ягоды застряли в моем бюстгальтере, а у меня не было времени переодеться до вашего приезда. Я хочу сказать, что клубнику я вынула, но остался сок и косточки.– Ну, это тоже... по-своему восхитительно. – Я чувствовала, как его грудь сотрясается от сдерживаемого смеха.Я отстранилась и хлопнула его по плечу.– Это не смешно, Синклер. У меня сейчас кризис.– Да, я начинаю узнавать признаки.– Понимаешь, у меня был план. Я хочу сказать, что я никогда не смогу иметь детей. Поэтому я подумала, что могла бы позаботиться о Мари. И я привыкла все время видеть ее рядом. Она ведь всегда была рядом.– Да, это, наверное, тебя ужасно раздражало.– Нет, это... я считала, что это хорошо. Я имею в виду, что я преодолела страх перед привидением. А теперь я никогда... никогда ее больше не увижу. – От этой мысли я снова разрыдалась. – Это было для меня единственной возможностью завести ребенка, а теперь мне кажется, что здесь убили не Мари, а кого-то другого, и его призрак бродит по дому!– Элизабет, ты же знаешь, что это неправда.– Какая ужасная неделя!– Да, бедняжка, это было трудное время для тебя.– Да, и кто-то охотится за мной, и этот дом слишком велик, и другие вампиры ненавидят меня, и я собираюсь раздавить Джона как клопа, если он не оставит меня в покое. Кроме того, я могу видеть мертвецов и подозреваю, что садовник тоже привидение. Вдобавок мачеха беременна моим сводным братом или сестрой.Он пристально посмотрел мне в глаза.– Пока я с тобой, никто не посмеет причинить тебе боль, – решительно заявил он, а потом вдруг переспросил: – Кто, ты сказала, беременна?– Не важно. Знаешь, – фыркнула я, – ты можешь быть очень милым, когда не врываешься без стука в мою спальню.– Я как раз собирался извиниться, – поддразнил он меня. – И еще я не поблагодарил тебя за спасение моей жизни.– Что? Когда?– Когда кто-то из «воинов» брызнул в меня святой водой. Ты тогда заслонила меня и вся вымокла. Помнишь?– А, вот ты о чем. Ну, это было нетрудно. Я знала, что святая вода мне не навредит. Кроме того, я не хотела, чтобы что-нибудь случилось с твоим красивым лицом.– Умница. – Он погладил меня по щеке, и я вновь заметила, как черны и бездонны его глаза. Встретиться с ним взглядом было все равно что смотреть в ночное небо.Когда он наклонился и коснулся моей нижней губы, я схватила его за лацканы пиджака и ответила на поцелуй. От него очень приятно пахло – накрахмаленным хлопком и его собственным тайным ароматом. Я же пахла раздавленной клубникой. Но ему это, кажется, тоже нравилось. Его язык был у меня во рту, и я ничуть не возражала.– Боюсь, что теперь ты прикажешь мне уйти, – пробормотал он, оторвавшись от моих губ и слегка покусывая мою шею. Это заставило меня задрожать и прильнуть к нему.– Да, мне следует это сделать. Я хочу сказать, это просто ужасно.– Что, дорогая?– То, что завтра я снова буду зла на тебя. Ужасно, если ты останешься здесь на ночь.Он рассмеялся. Он редко смеялся, и каждый раз это казалось таким же странным, как спелый апельсин в почтовом ящике.– Я все же рискну. – Он сбросил пиджак.Я отступила назад, наблюдая, как он раздевается. Одежда слетала с него с удивительной быстротой. Боже, каким красивым было его тело. Сын фермера, Синклер находился в отличной форме, когда умер. Его плечи были такими широкими, что ему приходилось шить костюмы на заказ, а на руках играли бицепсы. Я откровенно любовалась его грудью, слегка поросшей черными волосами, тонкой талией, мускулистыми ногами.– Это ведь ничего не значит, правда? – спросила я, хотя внезапно мне сделалось трудно говорить... мой язык словно стал слишком большим для рта. – Нет ли еще одного отрывка в «Книге Мертвых», который ты забыл упомянуть? Станешь ли ты навеки суперкоролем, если мы опять переспим?– Нет. – Он повернулся и расстегнул мое платье, тыкаясь губами мне в шею. – Ты ведь... э... не собираешься все время болтать, а?Я резко повернулась к нему. Платье упало к моим ногам шелковым водопадом, и я увидела, как его глаза оценивающе расширились. На мне был гарнитур нижнего белья: бледно-зеленый с бабочками «монарх».– Что ты хочешь этим сказать?– О, ничего. Говори, сколько пожелаешь, дорогая. Я весь внимание. – Он снова рассмеялся и привлек меня к себе. Я почувствовала, как его твердый стержень прижимается к низу моего живота, и даже перестала злиться на него. – О, Элизабет, я действительно очень тебя люблю.– Да, я вижу. Ты мне тоже нравишься, Эрик... когда ты не ведешь себя как дерьмо.– Другими словами, когда я лежу на тебе. Превосходная платформа для построения тысячелетних отношений.На сей раз эта мысль не показалась мне пугающей. И он был таким необычно веселым, что это приободрило меня. Откровенно говоря, я никогда не видела его в лучшем настроении. Этот мужик, очевидно, обожал трахаться.– Пока давай подумаем об одном дне, хорошо?– Как прикажет моя королева, – сказал он и, подняв меня, положил на кровать. – Мне нравятся твои бабочки. Но я думаю, что им место на полу. Как ты считаешь?Через мгновение они там и оказались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52