Тебя, похоже, ждет веселенькая ночка, Глен. Да, да, да и еще раз да! Я сошла с ума!На улице перед отелем стоит подержанный микроавтобус, видимо еще кто-то заехал в Дак-Сити. Подошла к стойке бара.– Какая программа сегодня вечером, Тикси?– Вино, музыка, танцы.– А мистер Балантен будет?– Да, ближе к полуночи.Вперед, Гленда, прикинь свои возможности и доставай свой арсенал: остроумие, обаяние, отлично подвешенный язык и свое любимое ярко-синее платье с открытыми шеей, грудью, украшенное маленькими золотыми пуговицами и тонким золотым пояском. Хорошо, что я захватила его. А золотые туфельки к нему! Меня поймет только женщина, у которой есть такие. Этот наряд придаст мне уверенности, то, что крайне необходимо сейчас! В своем синем платье я великолепна! Похоже, «мистер совершенство», сегодня я буду вашей королевой. Не хочу пошлой, глупой интрижки, сегодня будет настоящий праздник. Я заинтересована, заинтригована, влюблена. Попробуй поймай свое счастье, Гленда!Уже через полчаса сижу на высоком стуле у стойки бара. Нога на ногу. И помахиваю блестящей туфелькой в такт музыке. Музыканты, похоже, здешние. Отлично играют. И все же эффект не тот, чувствую себя конфеткой в ярком фантике. Надеюсь, это восхищение – дань и моему таланту! Впрочем, на приезжую компанию смотрят также заинтересованно. Трое молодых парней и четыре девушки явно навеселе. А между столиками танцует (да как танцует!) совсем еще девочка. Местная. Какая грация! Она может выступать в лучшем шоу на Бродвее. Неужели застрянет в Дак-Сити?– Тикси, ей ведь не больше шестнадцати! Родители разрешают ей выступать здесь? Неужели ваш закон гостеприимства заходит так далеко? Посмотри на этих ребят, как бы не было неприятностей.– За Тори можно не беспокоиться, – удивительно, с какой нежностью он на нее посмотрел. – А парням ничто не угрожает, закон не позволит.– Все время слышу про какой-то закон. У вас свой, особенный?– Есть законы, которые распространяются только на избранных, а в остальном мы живем согласно Конституции.– Законы не могут быть для избранных, мы все граждане одной страны.– Считайте, что это необходимое дополнение к общепринятым нормам.– А поконкретнее?Тикси ухмыльнулся:– Не убий, не укради…Я засмеялась. Как все просто! Передо мной неожиданно вырос Клайф:– Может, потанцуем, Гленда?Почему бы и нет? А руки-то какие холодные! Ого! Вот это объятия! Поосторожнее, ты сломаешь мне ребра!– Не надо наклоняться так близко, Клайф.– Ты так вкусно пахнешь, не могу удержаться. А ты знаешь, Гленда, что у тебя со дня на день начнутся месячные?Ну, это уж чересчур. Отвали! Да отпусти же ты меня наконец! Такое впечатление, что пытаюсь сдвинуть с места скалу.От неожиданности даже вздрогнула. Слава Богу, – Морис! Такого угрожающего шипения не услышишь даже в серпентарии. Вот это оскал! Железные тиски рук разомкнулись сразу. Голос Клайфа:– Эта женщина – моя!Борьба двух взглядов. Смертельная… Итог известен заранее: Клайф отступает с мерзким шипением.– Морис, что это за странный шипящий диалект? Язык масонов?Я нервничаю.– Где вы слышали, чтобы масоны шипели?– Ну я-то их вообще не видела.– Надеюсь, вы не желаете сейчас прослушать лекцию о тайных обществах?– Лекцию? Не думаю. Но здесь какая-то тайна, и я хочу ее узнать.– А вина хотите?– Хочу.Подходим к одному из столиков. Сидящие мгновенно вскакивают, уступая нам места. Странно.– Наконец-то мы можем поговорить, Морис. Расскажите о себе.– Да рассказывать-то особенно нечего или очень много.Как знать!– Пусть будет много.– Тогда начнем с момента моего рождения. – На лице улыбка, полная загадки и насмешки. – Я родился в тысяча восемьсот двадцать первом году, в Атланте, штат Джорджия. Продолжать?Киваю: продолжай, продолжай!– Мой отец был сыном богатого плантатора, а родители матери с Западного побережья. Я был шестым ребенком и единственным, кто выжил. Родители погибли здесь, в Дак-Сити, когда я был в Европе. Затем полицейская академия, должность помощника шерифа и очаровательная женщина напротив за столиком.Нет, Морис, не все, есть еще что-то, о чем ты не хочешь мне говорить.– Или не могу.Или не можешь.– Извините, вы просили не копаться в вашей голове.– Неужели это так просто – залезть в чьи-то мысли?– Все гораздо сложнее, мисс О'Коннол, и гораздо проще, чем вы можете себе представить. – Зовите меня Гленда, Морис.Кивнул, а я улыбнулась. По-моему, мы можем даже не разговаривать. Я буду думать, он – понимать и кивать в ответ. До чего же он красив, когда смеется!– Еще раз извините, Гленда, это получается непроизвольно. Если хотите, чтобы я вас не слышал, думайте шепотом.– Я лучше буду говорить. У меня плохо получается читать ваши мысли, вернее, совсем никак.Ты куда?.. Сюртук сшит под старину. Дорогое удовольствие для простого копа. А простого ли? На вид лет двадцать семь, с натяжкой – тридцать. Речь хорошо поставлена. Образован. Явно, полицейской академией не ограничилось. Упомянул о Европе… Итон? А может быть, Сорбонна? Какая стать! Голову держит как царственная особа. Ни дать ни взять – принц крови. В такой дыре! Ну, конечно, мы же собирались пить вино!– Так кто же вы, Морис Балантен? Где вы учились? В Англии? Во Франции? Тогда почему полицейский? Здесь? Из-за родителей? Их убили? – Взгляд серьезный, внимательный. –Я не хочу лезть к вам в душу, Морис. Но вы мне интересны. Даю слово, что не воспользуюсь вашей откровенностью.Усмешка, достойная самого дьявола. Сколько в этом человеке всего намешано!– Я к вам в мысли. Вы ко мне в душу. А что это такое – душа? Если человека разрубить пополам, то можно увидеть, как эта самая субстанция выпорхнет оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69