— Но раньше никто не пытался меня обижать!
— Ну еще бы! Только не стоит забывать, сеньорита, что здесь вы уже не дочь всемогущего губернатора. Не будет ли дерзостью с моей стороны — просить разрешения в следующий раз сопровождать вас? Я просто о-бо-жаю приключения подобного рода. А вот и дом моего дядюшки. Ну и влетит же мне сейчас!
Дон Иларио нервно расхаживал по веранде.
— Неужели три часа тебе понадобилось, племянник, чтобы дойти до порта и обратно! — напустился он на Диего. — Что вы там, в Картахене, ходить разучились? И в каком ты виде! И… — не соблаговолишь ли ты представить меня сеньорите?
* * *
Позже они разговаривали на открытой веранде, наслаждаясь теплым вечерним воздухом.
— А потом, после того, как мой отец ремонтировал свой корабль в Пасти Дракона, вы встречались с ним? — с любопытством спросила Бесс.
— Разумеется, и неоднократно. Несколько месяцев спустя я встретился с ним недалеко от Эспаньолы. Наши маневры отняли несколько часов. В конце концов Блад сбил фок-мачту моего галеона, и я приказал спустить флаг.
— Вы сдались?! — с негодованием воскликнул Диего.
— Обстоятельствам, мой мальчик. А ты хотел бы, чтобы я дожидался абордажа с сомнительным исходом? После этого мы пообедали.
— Что?!!
— Уверяю вас, дети, многочасовые маневры разжигают зверский аппетит. Да и потом — Блад, конечно, снял с моего корабля все ценности, но меня, по старому знакомству, отпустил без выкупа. Он сказал, что удовольствие пообедать со мной — уже достаточная плата за мою свободу. Ну а я сказал ему, что удовольствие отобедать с ним я ценю еще выше — если судить по результатам боя.
— Господи! Я никогда бы не подумал, что…
— Смелей, племянник! Что два таких идиота могут оказаться в море одновременно? Я бы и сам не поверил.
Дон Иларио покосился на громко фыркнувшую Бесс. Девушку нисколько не задел нелестный эпитет, относящийся, как-никак, и к ее уважаемому батюшке.
— Вы напрасно приписываете мне столь неуважительные выражения. Я изумлен — вы все делаете наоборот, а получается, как надо.
— Не всегда и не со всеми. Но — позволь поинтересоваться, как — надо?
— А потом? — пришла Бесс на выручку смешавшемуся Диего. — Вы встречались с папой еще?
— О! Один из его бывших капитанов, некто Ибервиль, француз, оказался захвачен в плен. Блад написал мне, что, будучи губернатором английской колонии, он, разумеется, не может интересоваться судьбой какого-то французского пирата, но предлагает солидный выкуп — как частное лицо. Он сам привез этот выкуп.
— И вы пообедали, — улыбнулась Бесс.
— Разумеется. Я вообще стараюсь это делать каждый день. А, кстати об обедах, известна ли вам история о том, как капитан ван дер Киндерен брал «Арабеллу» на абордаж?
— Я никогда не слышала, чтобы «Арабелла» была взята кем-то на абордаж, — твердо заявила Бесс.
— Ну как же! Эту историю я услышал от некоего Дайка, одного из офицеров Блада, во время того самого обеда на борту «Арабеллы». Он изобразил мне ее в лицах — он был очень талантливый рассказчик.
— И что же это за история?
— Как вы, конечно, знаете, когда-то Блад служил под началом адмирала де Риттера. Он командовал большим фрегатом «Вильгельм Оранский».
— А сам де Риттер держал свой флаг на гигантском военном галеоне «Семь провинций», — важно вставила Бесс.
— Да-да, «Семь провинций», стопушечный галеон с командой в 750 человек, спущен на воду в 1665 году — невозмутимо подтвердил дон Иларио (Диего злорадно взглянул на Бесс). — Однако речь не об этом. Лейтенантом у Блада был некто ван дер Киндерен. Этот лейтенант его просто боготворил. А позже он перебрался сюда — уже в качестве капитана капера, двадцатипушечного брига.
И вот представьте себе Блада, еще мало кому известного, который возвращается из первого, довольно тяжелого, полугодового похода. «Арабелла», требующая очистки днища и разнообразного ремонта, ползет курсом бейдевинд левого галса. Тут-то и появляется на сцене бриг «Эсмеральда», капитан которого, безошибочно оценив ходовые качества и степень загрузки «Арабеллы», вступает в бой.
Блад разрядил пушки правого борта, однако качка была сильной, и залп не причинил «Эсмеральде» вреда. «Эсмеральда» же, уклоняясь от залпа, успела развернуться носом к «Арабелле», и, продолжая начатый поворот, разрядила все свои восемь пушек левого борта в высокий борт «Арабеллы», слишком медленно начинавшей поворот оверштаг.
Результат был ужасен. Не раз уже латанный фальшборт «Арабеллы» был разбит, но самой большой неприятностью были две пробоины на уровне ватерлинии. Окно кормовой каюты разлетелось вдребезги. Блад отдал приказ сбросить пушки правого борта и приготовиться к отражению абордажа — команда капера вряд ли насчитывала более сотни человек, и у «Арабеллы» были все шансы отбиться.
И вот когда люди с «Эсмеральды» попрыгали на палубу «Арабеллы"и на шкафуте уже завязалась потасовка, Блад, остающийся на юте, внезапно хватается за подзорную трубу, затем подзывает горниста — и раздается сигнал „Слушайте все“. Все не то чтобы слушают, но недоуменно замирают. Перегнувшись через перила, Блад командует: „Прекратить свалку! Передайте на эту шаланду — капитана ван дер Киндерена — ко мне!“ („Что такое „шаланда“?“ — спросила донья Леонора. -„Это такое средиземноморское корыто“, — ответила Бесс.) Озадаченный ван дер Киндерен переходит на борт „Арабеллы“, пробирается к юту — и тут обе команды с изумлением наблюдают, как он, придерживая шпагу, вдруг бросается бегом, взлетает по трапу и вытягивается перед Бладом. А тот тихо так, проникновенно, начинает ему что-то говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50