суд рассматривал лишь дела действительно важные — или те, что считал таковыми
— зато заключенные там действительно были заключены. Увиденное сподвигло ее на то, чего не предвидел дон Эстебан: на решительные действия. Увиденное, а так же еще и то, что не было никаких возможностей сидеть здесь целых два месяца, кормить себя и Диего, да еще и платить пятьсот суэльдо этому хлыщу. Бесс дошла до порта — и выяснила, что завтра Севилью покидает неказистый и ветхий французский грузовой фрегат, носящий гордое имя «Звезда Марселя». Капитан согласился принять на борт еще двух пассажиров. Правда, фрегат шел в Кале, но Бесс решила, что это почти по пути. Не смутила ее и крайне высокая сумма, затребованная капитаном. Бесс уже была наслышана о летней морской кампании англичан, блокировавших Тулонnote 15 и почти полностью парализовавших морскую торговлю вдоль побережья. Сейчас военный флот Англии уже отправился на зимовку, и, хотя всегда оставалась опасность встречи с каким-нибудь одиноким капером, торговые корабли торопились до зимних штормов наверстать упущенное. Расплатившись, Бесс отправилась в гостиницу. По дороге она завернула в пару лавок.
На следующий день Бесс явилась в тюрьму к полудню. Коловращение посетителей и заключенных было в самом разгаре, и надзиратели успели утомиться мельканием лиц, крахмальных юбок, узелков и лохмотьев. Положив на койку Диего небольшой узелок, Бесс принялась деловито раздеваться. Человек двадцать заключенных с интересом воззрились на нее. Диего ошалело смотрел на сестру. Его терзали сомнения: роняет ли происходящее какую-либо тень на ее достоинство. Между тем было ясно, что подобные сомнения не посещали Бесс: ее торопливые движения были точны и лишены суеты смущения. Под платьем и широкой, жестко накрахмаленной нижней юбкой обнаружилось второе верхнее платье — почти такое же строгое, как первое. Послышались разочарованные вздохи. Бесс протянула Диего снятое платье.
— Одевай, — заявила она.
Обитатели камеры номер восемь, оторвавшиеся кто ото сна, кто от игры в кости, кто от общения с подружкой, стягивались к месту действия.
— Т-ты что?!
— Одевай, говорю! У нас нет возможности тут рассиживаться! Или ты и правда собрался платить пятьсот суэльдо? Так вот: у меня лишних денег нет — подозреваю, что у тебя тоже.
— Так его! — сказал кто-то.
— Да брось, сестренка, — вмешался потрепанный и умудренный жизнью сутенер с соседней койки. — Охота вам была из-за пятисот монет наживать неприятности себе на задницу! — Бесс молча сверкнула глазами.
— Оставь их, Педро! — подали голос из соседнего угла. — Чего хочет женщина, того хочет Бог!
Диего неловко полез в юбку.
— Не так, — сказала Бесс.
— Парень, вспомни, как их снимают, и делай наоборот! — посоветовал кто-то. Диего покраснел.
Вокруг них толпилась уже вся камера.
Надзиратель Алонсо заглянул в открытую дверь. Плотное кольцо спин окружало что-то интересное. Наверное, кто-нибудь крепко продувался в кости. Впрочем, Алонсо было не до того — у него болела голова. Вчера он отмечал крестины дочери. Четвертой. Жена упорно не желала рожать ему сыновей. Алонсо подозревал, что она делает это наперекор ему — раз уж не может настоять на своем в других вопросах. А ведь все они вырастут, и их понадобится выдавать замуж. А кому надо будет думать о приданом? Ему, Алонсо! Конечно, всем известно, что тюремный надзиратель живет не на одно только жалование, но четыре дочери!!! — тут надо быть не надзирателем, а начальником тюрьмы!
— Подложи ему что-нибудь на окорока, а то они больно тощи!
— Эй, парень, а ты умеешь строить глазки?
— Нет, он умеет их скромно опускать!
Эти, а также куда менее пристойные, замечания сыпались, как из рога изобилия.
— Ну, хватит! — Диего повернулся к весельчакам.
— Стой смирно! — сквозь зажатые в зубах булавки прошипела Бесс. — Вколю вот тебе не туда!
— И ты ей больше не будешь нужен — закончили за нее.
Бесс выплюнула булавки:
— А ты, медузье отродье, захлопни рундук и уваливай к ветру! — посоветовала она. Диего охнул, но камера притихла и посмотрела на Бесс с уважением.
— Везет же некоторым дуракам. И за что Господь наградил его такой подружкой? — спросил кто-то у потолка.
— Да, бой-девка. С такой не замерзнешь! — согласились с ним.
Бесс решительными движениями конюха затягивала шнуровку.
— Ты уверена, что это должно быть так туго? — спросил Диего, осторожно пытаясь вздохнуть.
— Уверена, что… Черт! Лопнул шнурок! …иначе оно не налезет. И вообще, радуйся, что я не делаю из тебя придворную даму, — пробурчала Бесс.
— Они сюда не захаживают, — немедленно пояснил кто-то.
— А это правда, что они носят стальные корсеты?
— Да-да, и с шипами внутри, подобно великомученицам.
— Врешь!
— Слово чести, амиго! Видел, какая у них походка?
— А ты-то сам хоть раз видал живую придворную даму? Не говоря уж о ее нижнем платье?
— Повернись. Стой. — Бесс расправляла юбку.
Алонсо вновь прошел мимо открытой двери. Кольцо спин стало еще плотнее. Пожалуй, стоило войти и навести порядок. Алонсо прислушался: в камере явно резвились. На драку, во всяком случае, не походило, на свежий труп — тем более. Да ну их! Он должен совершать обход — вот он его и совершает, правда? Стараясь не слишком качать головой, Алонсо проследовал дальше.
— А хорошо у нее получилось. Такую я бы и сам с удовольствием прижал!
— Какую из двух ты имеешь виду?
— Но, амиго, я же не стал бы оскорблять даму!
— Да пустите же, мне не видно!
— Проваливай, это мое место!
Завязалась мелкая потасовка. Бесс тем временем прилаживала на голову пунцового Диего гребень и мантилью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50