В десять тридцать позавтракал в кафе, куда захаживал и раньше, но знакомых не приметил. Потом он зашел в книжный магазин и купил «вечный» календарь — пластиковую карточку с пластиковым колесиком. Произведя нехитрые вычисления, он обнаружил, что не был в городе два года, два месяца, шесть дней и несколько часов. Он опять побродил, чувствуя себя потерянным, никому не нужным, как солдат, вернувшийся с войны. Он собрался позвонить Андреа, но передумал. Она, возможно, уже замужем, имеет детей и полностью погружена в ту жизнь, которую они могли бы провести вместе. И все же у Уилсона болела душа при мысли, что он будет жить в этом городе без нее.
Неожиданно он оказался в районе складских помещений, где находился магазин, в котором работала Крикет. У него учащенно забилось сердце. Он без труда нашел улицу и магазин около французского ресторана, который теперь превратился в китайско-креольский и назывался «Суши Новый Орлеан». Чучело обезьяны из витрины исчезло, и с оранжевыми глазами кот не сидел на розовой подушке у входа. Впрочем, стены по-прежнему украшали унылые книги, чугунные котелки и связки кореньев.
За прилавком сидела неприятного вида женщина лет сорока с прямыми крашеными черными волосами. Посетитель, старый мужчина в синем тренировочном костюме, ушел при появлении Уилсона.
— Что вам угодно? — спросила женщина.
— Вы Нэнси?
— Да. — Она смерила его подозрительным взглядом.
— Я хочу получить обратно свою квартиру.
— Кто вы такой, черт побери? — возмутилась женщина.
Уилсон объяснил.
— А где Крикет сейчас?
— Наверное, в Африке.
Нэнси щелкнула пальцами.
— И вы думаете, я вам отдам квартиру?
— Такое происходит в городе постоянно. Считайте это возвращением законного обитателя.
— Сейчас там живет подруга подруги, — буркнула Нэнси. — Она прибыла с шабаша ведьм. Хорошо бы избавиться от нее.
Уилсон сел в автобус, идущий на улицу Оверлук, и пересек мост. Привычный промышленно-медицинский запах, привычная меланхолия…
Подойдя к дому номер 72, Уилсон поднял глаза и увидел в окнах своей квартиры чужие выцветшие шторы. В ответ на его звонок вышла босая худосочная девица лет двадцати, одетая в длинную крестьянскую юбку и ядовито-зеленую блузку, в ушах блестели круглые серьги. Похоже, она следовала инструкции, как должна выглядеть ведьма.
— Да? — Глаза девицы, как и Нэнси, излучали подозрительность.
— Надо думать, вы удивитесь, но это моя квартира…
— С чего бы вдруг?
Уилсон сообщил, что является изначальным квартиросъемщиком, что договор об аренде составлен на его имя, что он уходил на время в море, а теперь вернулся.
— Не беспокойтесь, я дам вам время на то, чтобы подыскать другую квартиру. Месяц, а то и два. До ноября.
Уилсону казалось, что это вполне приемлемое предложение. Но когда он закончил, ведьма захлопнула дверь у него перед носом. Он услышал, как с грохотом задвигается засов.
— Пошел на хрен отсюда, пока я не вызвала легавых!
Уилсон снова позвонил, но на сей раз безрезультатно. Тогда он перешел на противоположную сторону улицы, спрятался за мусорным баком и просидел на корточках в зловонной темноте несколько часов.
Около половины восьмого над районом Рубикон взошла полная луна. За выцветшими шторами зажгли свет. Час спустя из дома вышла молодая блондинка с черным шарфом на голове и с черным кожаным рюкзаком за спиной. Уилсон подождал, пока она удалится подальше, и пересек улицу.
В вестибюле он сосчитал плитки на полу и под третьей от стены нашел связку ключей в мешочке с застежкой молния, которые он оставил здесь два года, два месяца, шесть дней и несколько часов назад.
Следующий час он потратил на то, чтобы вынести пожитки молодой ведьмы на тротуар у дома. Длинные цыганские платья и мантии с капюшонами, кружевные жилетки, две садомазохистские кожаные сбруи, а также косметику, и колоду карт Таро, плакат, изображающий сатану, и плакат семидесятых годов, на котором котенок висел вниз головой на перекладине с надписью: «Отдохни, малыш».
В холодильнике Уилсон нашел достаточно ингредиентов для пирога с сыром и салата. Поужинав, он немного попялился в телевизор, поменял постель и лег спать.
Утром, почесываясь, позевывая, он подошел к окну и высунулся наружу, дабы глотнуть теоретически свежего воздуха. На тротуаре подле своих пожитков стояла девушка в черном.
— Я давал вам шанс! — крикнул Уилсон. — Два месяца — вполне великодушное предложение, но вас оно не устроило. Теперь вам будет трудновато.
Девичий лик налился кровью от гнева, ночную темноту прорезал визг:
— Ты… твою мать! Мерзкий подонок! Я ведьма, тебе это известно? Я наведу на тебя порчу, так что твой паршивый инструмент отвалится, к чертовой матери. Вали отсюда, пока не поздно!
Уилсон захохотал и упал, скорчившись, на пол, как десятилетний мальчишка, который сунул в кровать своей сестренке лягушку. Когда ему наконец удалось унять радостное возбуждение, он вытер глаза, встал, закрыл окно. Пошел на кухню, сварил кофе и поджарил два тоста с корицей. Позавтракав, он переоделся в джинсы и майку и занялся поисками зимней одежды, книг и картин. Все это он в итоге нашел сваленным в гниющую кучу в подвале. Остальную часть дня он провел, занимаясь приведением квартиры в порядок.
Вечером Уилсон, посмотрев телевизор, замочил заплесневевшую одежду в отбеливающем растворе в ванне.
На следующий день, постирав, он вызвал слесаря, который поменял ему все замки, и Уилсон с легкой душой отправился на поиски работы. Он вернулся, он был дома.
2
Два месяца спустя теплым сентябрьским вечером неотступное чувство ностальгии доставило Уилсона с помощью парома на остров Блэкпул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92