Одурачить Эль-Франси не так-то просто. Иной раз я сравниваю себя с первопроходцами лесов Северной Америки. Очень схожа у нас с ними жизнь, мои блуждания по ущельям Атласа: всегда начеку, всегда в готовности к нападению и обороне. Никто не сомневается, что ты горишь стремлением освободить своих близких, избавить их от ужасного рабства. Но ты не имеешь права делать глупости.— А если ты не обнаружишь никаких следов?— Мы должны считаться с этим. И все же положись на меня, Луиджи.— Снова ждать, час за часом, день за днем. Ужасно. Поручи мне хоть какое-то дело!Пьер Шарль услыхал слово «дело». Отлично. Луиджи надо занять, чтобы его мысли не очень путались.— Почему нет? Охотно, Луиджи. Ты знаешь, однажды я собираюсь написать научную работу о найденных мною свидетельствах пребывания римлян в Алжире. Я исколесил всю страну, чтобы познакомиться с ними. Ты — одаренный рисовальщик, я по сравнению с тобой — просто мазила. Все, что мой грифель запечатлеть на бумаге не сумел или изобразил кое-как, по-детски, я пытаюсь пояснить обстоятельными описаниями. Возьми эти наброски, разберись в них хорошенько и, окажись, что мои слова достаточно ясны, попробуй перевести их в рисунки.— С удовольствием, с большим удовольствием! — воскликнул Парвизи и в тот же день с усердием принялся за работу. Глава 6В АЛЖИРЕ Пьер Шарль де Вермон стоял как завороженный, наслаждаясь открывшимся с моря фантастически прекрасным видом разбойничьего гнезда — Алжира.Вот он, ослепительный в своей белизне, прилепившийся, словно треугольный парус, к горному хребту, неописуемо красивый проклятый город. Глаза не в силах объять весь его блеск, всю роскошь. Закрываешь их, а свет, пронзительный, резкий, отраженный от сияющего треугольника, все равно проникает сквозь сомкнутые веки. Не город, а сказка из «Тысячи и одной ночи».У ног его драгоценным ковром раскинулось синее море, и воздух над гребнями волн танцует, поет, ликует. Над морем воды — море домов, а над ними высятся многие десятки мечетей со стройными остроконечными минаретами, возглавляемые Великой мечетью в порту. Между ними — янычарские казармы, административные здания и синагоги иудейского населения. И все это венчает, над всем царит Касба — замок дея.Вокруг этого белого волшебства вьется зеленый венок. Это не ликующая молодая зелень светлого мая, а темные, сочные, вечно живые кипарисы, масличные и финиковые пальмы и рододендроны.И сегодня молодой француз, как и прежде, лишь с большим трудом сбросил с себя обаяние Алжира, так неотразимо действующее на всякого пришельца. Однако история Парвизи помогла ему разрушить эти властные чары. Нет, он не позволит себе больше заблуждаться и ослеплять себя прекрасными картинами. Рабство, издевательская торговля людьми, которую вели дей и его подручные, позор всему человечеству — были хорошо известны ему, как и миллионам других европейцев. Впрочем, его-то самого это мало касалось. Франция от этого была свободна. Откупалась. Платила ежегодно тридцать тысяч испанских талеров, которые правитель Алжира требовал за право добычи кораллов и торговые привилегии. Кто и что скажет против? Обыкновенная нормальная сделка. А другие? Неаполь — из года в год, — не испытывая унижения, отправлял дею с поклоном двадцать четыре тысячи испанских талеров дани «за защиту» своих кораблей. Столько же соглашались платить и Швеция, Дания, Португалия. Впрочем, это их дело. Или все же нет? Дань! Не лежит ли на этих странах вина перед всей Европой? Разумеется, они знают, чем отговориться: иначе корсары нападали бы на их корабли, грабили бы грузы, захватывали людей…— К французскому консулу. Судно «Компани д'Африк», — уведомил Пьер Шарль начальника порта. Тот не чинил никаких препятствий. Он хорошо знал маленький парусник с французским флагом на мачте.Сказка рассеивалась сразу, как только приезжий попадал в город. Узкие, темные, извилистые улочки; больше лестниц, чем гладкой дороги. Грязь и запустение. От сточных канав тянет удушающими запахами. Дома с редкими маленькими оконцами, да и те — зарешеченные. Люди всех цветов и оттенков кожи пробираются вдоль стен, склоняются над колодцами, которых в этом жарком городе, к счастью, предостаточно. Фигуры в лохмотьях жмутся по уголкам, разбегаются, завидев турецкого солдата, возвращаются, стоит умолкнуть стуку его туфель, занимают прежние места и ждут, сами не зная чего. Но горе несчастному, кто по рассеянности коснется вдруг янычара! Бастонада — битье палками по пяткам — самое малое, что ему за это полагалось, а худшее — годичные принудительные работы в морском арсенале. Дею всегда нужны дешевые рабочие руки. А уж чьи еще руки дешевле, чем руки преступника? Ишь ты, дотронулся до турка — разве это не преступление? Решаются подобные дела легче легкого, на судебное решение достаточно нескольких минут. И все. На годы, если не навсегда. И никаких надежд. Разве что могучий правитель сам лишится власти, а его враги освободят приговоренных, чтобы обрести себе друзей. Это может случиться не сегодня завтра Никогда не забывай о могиле, всевластный дей! Многие рвутся к трону. Не доглядишь, не отправишь их вовремя в могилу — сам в нее ляжешь. Многие добивались с помощью влиятельных друзей ранга трехбунчужного паши; но менялся ветер, другие партии вырывались вперед — и летели головы в песок. Это так опасно — быть деем: а ну как янычары, одним из которых ты и сам был когда-то, переметнутся к другому!Но хвала Аллаху! Опасность грозит только от своих собственных людей, которых можно успокоить чинами, должностями и подарками. Многие могущественные европейские державы, чьи морские и сухопутные силы далеко превосходят мощь Алжира, платят ему дань и ищут через своих консулов благосклонности дея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118