Может быть, вечером, после того как немного отдохнет… Ему нужно отдохнуть. Русские моряки найдут его в одном из уцелевших бараков.
— Ну, что вы! — сказал Шубин, вспомнив о флотском гостеприимстве. — Вечером милости просим на катера! Угостим вас ужином. Тогда и доскажете о «Летучем Голландце». Наша стоянка вон там, у причалов! Спросите Шубина. Это я.
Дронин и Степаков принялись совать табак в карманы полосатой куртки.
— Так не подведете? — спросил Шубин. — Смотрите же! Мы будем вас ждать. У нас найдется что рассказать друг другу, — многозначительно добавил он.
5. Камни Ристна
Однако морякам не пришлось блеснуть прославленным флотским гостеприимством. Ужин не состоялся.
Под вечер Шубин был вызван к начальству, которое перебазировалось в Ригулди вслед за катерами.
— Придется поработать этой ночью, — сказал контр-адмирал, подводя Шубина к карте и косясь на его непривычно хмурое лицо. — Хотел было дать твоим людям передохнуть, но не выйдет. Куй железо, пока горячо! Правильно?
— Правильно, — рассеянно согласился Шубин, наклонясь над картой; мыслями он был еще в сонном бараке, где Олафсон под храп товарищей рассказывал Нэйлу о «Летучем Голландце». — А чего ковать-то? Железо где?
— Вот оно! Далековато, правда.
В районе Вентспилса, чуть отступая от курляндского берега, Шубин увидел иероглиф, которым обозначают на картах притопленный корабль.
— Учти: притопленный, а не потопленный! Для нас это важно.
— А что за корабль?
— Немецкий транспорт. Шел на Саарема или на Хиума. Был перехвачен нашими бомбардировщиками. Там мелководье, он и сел на грунт. Сегодня летчик летал, проверял. Людей как будто нет.
— Долго не продержится. У курляндского берега сильный накат.
— А долго и не надо. Два-три дня пробудут разведчики, и хватит с нас.
— Разведчики?
— Ну, корректировщики. Назови как хочешь.
Шубин с внезапно обострившимся интересом всмотрелся в карту.
Между Ригулди и районом Вентспилса — Моонэундский архипелаг, острова Хиума, Муху, Саарема, которые запирают вход в Рижский залив. Фашистское командование продолжало подбрасывать сюда боезапас и подкрепления — морем, вдоль берега.
Живому воображению Шубина представилась очень длинная мускулистая рука, протянувшаяся от Кенигсберга. Ударить по ней несколько раз — сразу бы ослабла ее мертвая, вернее, предсмертная хватка, разжались бы пальцы, закоченевшие на архипелаге!
Да, притопленный корабль очень кстати.
Сбоку от ярких штабных ламп падает на карту круг света. Шубин видит лишь то, что в этом круге: белое пятно мелководья севернее Вентспилса и условный значок, который похож на схематический рисунок тонущего корабля. Все остальное в тени.
Туда, в тень, отодвинулись и мысли об Олафсоне. Шубин был дисциплинирован, умел целиком переключаться на решение новой важной задачи, временно отстраняя то, что не шло к делу.
Испросив разрешения, он задумчиво пошагал циркулем по карте.
— Расстояние смущает? — спросил адмирал.
— Да нет, ничто меня не смущает.
Впрочем, на правах любимца флота Шубин не преминул немного пококетничать, пожаловаться на трудности своей военно-морской профессии.
— У авиации, понятно, сказочная жизнь, — пробормотал он. — Один подскок — и там! Напрямик, через Рижский залив! А мне топать в обход, во-он какого кругаля давать!
Адмирал, знавший причуды Шубина, усмехнулся:
— Значит, авиацию советуешь?
— Ну что вы, товарищ адмирал! Летчики напортят. Они же у вас к удобствам привыкли. Им громадную акваторию подавай! Будут подгребать к транспорту, еще свою гидру разобьют. А я бортик к бортику, без порчи государственного имущества! Сравнили: катер или гидросамолет!
— Ты побольше горючего захвати. Мешки Бутакова есть у тебя?
— Как не быть!
— Двумя катерами пойдешь?
— Да уж, разрешите только двумя. Шуму меньше. Прощаясь, адмирал задержал в своей руке руку Шубина:
— Вот ты и повеселел! А то вроде хмурый был, когда пришел. Или мне показалось?
Шубин торжественно продекламировал:
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
— Это чей же глагол — божественный? Мой, что ли?
— Так точно, ваш, товарищ адмирал!
— Ну, иди уж… встрепенувшийся!
Шубин еще раз мельком взглянул на карту. Пучок света падал на нее, будто лучи луны, выглянувшей из-за туч.
И на небе положено быть луне в эту ночь. Только Шубину идти в операцию, как луна тут как тут!
Сказано же: спутник Земли! Так нет, надо еще к военным морякам в спутницы набиваться!..

Но, выйдя из штаба, Шубин с облегчением перевел дух.
Тучи! Во все небо! Это, однако, повезло.
Во время поспешных сборов Шубин вспомнил о Нэйле и послал предупредить его о том, что ужин переносится на завтра.
Завтра! Успеют ли обернуться к завтрему катера? Впервые Шубин уходил так далеко от базы. А если шторм прихватит в пути? Куда деваться, где отстаиваться?
Но пока некогда об этом! Прихватит — тогда и раскинем мозгами!
Шубин взял с собой запас горючего в нескольких резиновых мешках. Шел, как всегда, на старом своем катере, которым командовал Павлов. Разведчиков было двое. Их — и рацию — устроили между желобами для торпед. Для глубинных бомб места не хватило. Но Князев, неизменно сопутствовавший командиру отряда, имел у себя на борту и горючее и бомбы.
Выйдя в море, Шубин «воспринимал» его вначале ногами — как пешеход тропу во мраке.
Ага! Выбрались наконец из залива! Волна стала длиннее, размахи ее резче.
Когда глаза освоились с темнотой, моряки увидели, что ночное море светлее неба. И граница между ними различалась впереди, хотя не очень четко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157