— Как-нибудь отмахаю и триста… Дела-то другого все равно нет.Настоятель неслышно уходил из кельи, и Козыревский снова возвращался к своей думе. В эти долгие недели и месяцы одиночества вся прежняя, беспокойная, скитальческая жизнь как будто проходила перед его глазами…… В 1701 году, когда Ивану Козыревскому едва исполнился двадцать один год, якутский воевода Траурнихт отправил его вместе с отцом на Камчатку. Воевода не спрашивал согласия. Он только небрежно кивнул старшему Козыревскому:— Ты помнишь, как сюда попал?— Мой отец был пленный поляк, — ответил Пётр Козыревский.— Твой отец воевал против русского царя Алексея Михайловича, — напомнил немец-воевода. — Ты стал казаком, и это большая честь. Теперь и ты, и твой сын должны показать, насколько достойны вы этой чести. На Камчатке непокорствуют племена. Ступайте туда с казаками и приведите их в подданство России…В жестоком неравном бою с воинственным племенем олюторцев старший Козыревский был убит. Сын отнёс его на высокий холм, снежной вершиной поднимавшийся над океаном, сам вырыл могилу и похоронил отца. Над замшелым камнем, положенным в изголовье, поклялся он сражаться, пока не сложат оружие непокорные племена.Но не знал Козыревский, откуда грозила ему наибольшая беда… А беда все время была рядом, ходила с ним в далёкие походы, делила корку хлеба, соль, порох и табак, притворялась верным другом. Был это Данила Анциферов, человек смелый, волевой и решительный. Даже казаки из его отряда, люди не особенно ценившие жизнь, называли Данилу «лихой головушкой» и «отпетым».Козыревский почитал отвагу выше всех других добродетелей или заслуг. Поэтому и стали они друзьями. А когда служилые люди сначала вполголоса, исподволь, а потом все громче и наконец совсем открыто стали роптать на Атласова, что-де забрал он всю присланную из Якутска подарочную казну и что ведёт он втайне какие-то переговоры с камчадальскими вожаками, Анциферов оказался главным подстрекателем к бунту.Козыревский понимал, что Атласов имел все права вести переговоры с камчадальскими князьками. Путь казаков от севера до юга Камчатки был пройден в тяжёлых битвах с туземными племенами. Слишком много потерял Атласов воинов на трудном этом пути. Он не упускал ни малейшей возможности мирно договориться с племенами. И в этих его переговорах Анциферов заподозрил предательство.Такое жестокое и несправедливое подозрение Атласов мог бы развеять тремя-четырьмя словами, однако он считал унизительным для себя объясняться с бунтовщиком Анциферовым.Обстановка в Верхне-Камчатском остроге, где находился Атласов, накалялась с каждым днём. Атласов же оставался спокойным. Он даже смеялся Анциферову в лицо,— Погоди, Данилушка, погоди… Скоро придёт подмога мне из Якутска, и я тебя вздёрну, мил друг, на дыбу.Анциферов знал, что суровый Атласов напрасно не станет бросаться словами. Он решил действовать. Но кто же будет его верным помощником в этих делах? Анциферов спросил у Козыревского:— Ты слышал, Иван, приказчикову похвальбу? И мне, и тебе грозит он дыбой.— И мне? — удивился Козыревский. — Это за верную службу я за то, что отца я потерял? Нет, быстро сокол летит, а пуля ещё быстрее!..В тот день десять служилых людей с пищалями и пиками на изготовку вошли в дом Атласова и вывели приказчика на крыльцо.— В тюрьму! — скомандовал Анциферов.Долгим, холодным и пристальным взглядом Атласов глянул ему в глаза:— Умереть тебе в мучениях и в позоре, — сказал он. — Слово моё сбудется. Все вы, казаки, свидетели…Анциферов засмеялся:— Кто первый из нас умрёт — это мы скоро увидим. А пока ступай под стражу, арестант!Наверное, среди взбунтовавшихся казаков все же были у Атласова верные друзья. Тёмной ночью бежал он из тюрьмы и вскоре появился в Нижне-Камчатском остроге.Анциферов был и взбешён и напуган.Я говорил вам: убить его — и челу конец. Теперь-то он обязательно помстится!— А если за Атласова помстится другой приказчик? — спросил кто-то из казаков.— Убить и того.— А если третий?— И третьего…У Данилы Анциферова были свои обширные планы. Он знал, что теперь уж ему несдобровать. Одно только слово — бунтовщик — было приговором к смерти. Но ведь Камчатка — огромный, необжитый край. Мало ли в этом краю глухих, медвежьих углов, где можно укрыться на долгие годы?Атласов не слышал казачьего приговора. Его зарезали спящим. Другой приказчик — Осип Липин — тоже был зарезан, третьего — Петра Чирикова — схватили, заковали в кандалы и утопили в море.Так Данила Анциферов, ставший кровавым злодеем, навсегда отрезал себе и своим сообщникам дорогу к возвращению на Русь.Избранный атаманом, Анциферов приказал поднять у ворот острога знамя и разослать посыльных в другие селения созывать казаков в свой отряд. Он был уверен, что теперь под его предводительство станут все камчатские казаки. Но ошибся. Пришли только отдельные служилые, недовольные своими командирами.Все же отряд, насчитывавший вначале четыре десятка казаков, вырос до 75 человек. Может быть, из страха перед мятежниками, а может и за немалое даяние среди них очутился архимандрит Мартиан. Щедро служил он молебны, кропил священной водою атамана и есаулов, желал им всяческих побед.А «победы», которые тем временем совершал Анциферов, были уж и совсем недостойны. В селении Тигиль он захватил имущество Атласова и разделил его меж казаками. Захватил продукты, снасти и паруса, что были приготовлены для служилых, собиравшихся в путь по морю.Лишь одно удивляло и смущало атамана: в его отряде не было ни малейшего воодушевления. Люди получали большие подарки, каждый казак теперь имел и соболий мех, и бобров, и красных лисиц, но не было заметно, чтобы кто-либо радовался этому богатству.
1 2 3 4 5 6