По ночам экипаж отдыхал в бамбуновой хижине, все еще сохранявшей запах древесины и свежих листьев, несколько низковатой — для уменьшения сопротивления ветру — и не очень просторной (2,5X4,2 метра), но всегда уютной и удобной. Изнутри огромные валы Тихого океана не казались такими грозными, а в обрамлении дверей выглядели почти как на киноэкране.«Неважно, был ли это 1947 год до или после нашей эры. Мы знали, что живем, и ощущали это с небывалой остротой. Мы понимали также, что до наступления нашей эры техники люди жили более полной жизнью, чем теперь. Время, казалось, перестало существовать; все настоящее и имеющее значение было сегодня таким же, как когда-то и как будет всегда. Мы как бы растворились в пространстве и истории, в бесконечной, сплошной тьме, под мириадами звезд. Перед нами, во мраке, „Кон-Тики“ поднимался на волнах, чтобы через мгновение снова исчезнуть за черной массой воды, вздымающейся между нами и плотом. Лунный свет создавал вокруг какую-то особую атмосферу. Большие, блестящие от воды бревна, покрытые водорослями, четырехугольные, черные как ночь контуры паруса викингов, нахохленная бамбуковая хижина, которую освещал желтый свет парафинового фонаря, — все это напоминало скорее картину из приключенческого романа, чем из реальной действительности. Время от времени плот исчезал за черными валами, потом появлялся снова, вырисовываясь резким силуэтом на фоне звезд, а издалека набегали сверкающие потоки воды».Рейс на примитивном плоту утвердил Хейердала во мнении, что нельзя рассматривать водные пространства как изолирующий элемент. Отдельные культуры развивались не обособленно, они являлись звеньями большой цепи мировой цивилизации. Уже тогда Хейердал подчеркивал, что цивилизации Центральной и Южной Америки возникли там, где течения Атлантического океана достигают районов пустынь или джунглей. Оттуда началась экспедиция на тростниковом плоту «Ра», которую мужественный норвежец осуществил через 20 лет…Миновав 110° западной долготы, «Кон-Тики» вошел в полинезийскую океаническую область. Остров Пасхи начал теперь отдаляться все более на восток. Никто из членов экипажа уже не сомневался в успехе экспедиции.Почти двухмесячное плавание на плоту подтверждало хорошие мореходные качества этого примитивного судна. К тому же нельзя забывать, что это была первая реконструкция древних плотов, обслуживаемая людьми, которые приобретали опыт и квалификацию во время самого путешествия. Именно тогда произошло и единственное за все время их плавания грустное происшествие. Попугай, взятый в океан согласно морской традиции, быстро сделался хорошим моряком. После первых трудных дней, проведенных им в клетке, которая бешено раскачивалась под потолком хижины, когда океан успокоился, попугай смог прогуливаться по всему плоту, перегибаться за борт, наблюдая акул, выполнять акробатические трюки на такелаже или выкидывать всякие коленца, например, самое невинное — перегрызть антенну в то время, когда с большим трудом удалось установить связь с сушей. Поначалу его языком был испанский, однако позднее он перешел на норвежские проклятия, которыми щедро сыпал Торстейн. Увы, после двух месяцев плавания попугая смыло за борт большой волной, когда он слезал по штагу с мачты. Его не удалось даже рассмотреть в воде, а останавливать плот было невозможно: если что-либо оказывалось за бортом, то пропадало навсегда.
В безбрежном океане
Любопытно, как складывалось сосуществование доисторического плота и разнообразнейших современных приборов. Поначалу жизнь у обоих радистов была нелегкой: обслуживание рации, размещенной на уровне океана и часто орошаемой волнами, было трудной задачей. Не меньше хлопот доставляла антенна. Когда пытались поднять ее в воздух с помощью змея, она падала вместе с ним в океан (кстати, весьма заблуждаются те, кто считает, что подобные антенны пригодны для спасательных шлюпок и плотов), фиаско терпели обычно и попытки запустить антенну с помощью шара. К этому следует добавить и трудности, связанные с плаванием в мертвой радиозоне, прикрытой цепью Анд. Когда же «Кон-Тики» вышел из нее, а радиоантенна была подвешена между мачтами, дух Кон-Тики и дух Маркони зажили в согласии. Пользуясь посредничеством коротковолновиков-радиолюбителей, а когда везло, связываясь и непосредственно с нужной радиостанцией, Кнут и Торстейн разговаривали со всем миром, в том числе и с родной Норвегией. Для шестиваттной радиостанции, антенна которой лишь на несколько футов возвышалась над уровнем океана, это был немалый подвиг. Видимо, тут не обошлось без покровительства бога Кон-Тики.В частности, любопытный случай произошел в связи с увлечением Эрика. Будучи страстным фотографом, он взял с собой необходимые для проявления отснятого материала химикалии, но когда сделал первую пробу, то оказалось, что обработанные ими пленки покрыты пятнами и морщинами. Поскольку ближайшее пособие по лабораторной технике находилось на расстоянии каких-нибудь нескольких тысяч миль, позывные радиостанции «Кон-Тики» — «LI2B»—снова полетели в эфир, и вскоре из Голливуда— самого подходящего источника для получения советов по поводу съемок фильмов — пришел ответ, предостерегавший от употребления растворов с температурой выше 16°С. Опущенный за борт термометр показал 27° С… Герман, специалист в области холодильной техники, пользуясь баллоном со сжатым углекислым газом, который служил для надувания резиновой лодки, за несколько минут изготовил большой кусок льда. После этого фотоэксперименты Эрика дали прекрасные результаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84