) составила все содержание попыток решения алкогольной проблемы на протяжении первой половины 80-х гг. К середине 80-х гг. верх одержали сторонники «сухого закона», печатно пригвоздившие своих оппонентов к позорному столбу. Вот почему, когда правительство Горбачева в поисках первых, возможно более эффективных шагов начинавшейся «перестройки» решило одним махом преодолеть действительно серьезную алкогольную проблемную ситуацию, оно выбрало «сухой вариант» – при этом самый глупый из всех возможных.Упор был сделан на постепенное ограничение потребления спиртного административными мерами. Были установлены «зоны трезвости» – целые районы, где перестали продавать спиртное. И «время трезвости», резко ограничившее часы и пункты торговли спиртным. Результат нетрудно было предугадать. По оценкам специалистов, взрослое население СССР (за исключением мусульманских республик) в отношении потребления алкоголя делилось в пропорции 20:60:20. В первую составляющую входили трезвенники (соотношение мужчин и женщин 10:90), во вторую – «символически», «мало» и «умеренно» пьющие («символически» – рюмка по праздникам, «мало»– несколько рюмок по праздникам, «умеренно» до полустакана, т.е. до 100 граммов не обязательно каждый день; соотношение мужчин и женщин 50:50); в третью – «сильно» пьющие (стакан более крепкого спиртного почти ежедневно) и алкоголики (соотношение тех и других 3:1, соотношение мужчин и женщин 90:10). Таким образом, кампания оказалась направленной против 80% взрослого населения, не представляющего себе ни одного сколько-нибудь значительного события в жизни без застолья со спиртным. Миллионы людей немедленно выстроились в километровые очереди. И тогда начала действовать мафия.Поражение правительства Горбачева оказалось сокрушительным. За какой-нибудь год подпольное производство спиртного сравнялось по своим масштабам с государственной монополией. Потребление алкоголя осталось на том же уровне, а государство стало терять ежегодно десятки миллиардов рублей – контрибуция побеждающей мафии. Сначала попытались дать ей бой, но когда выяснилось, что придется арестовывать ежегодно миллионы человек (именно таково оказалось количество мелких подпольных производителей спиртного), правительство капитулировало полностью. Начатая в 1986 г. кампания уже к 1988 г. бесславно провалилась. Еще несколько лет шли «арьергардные бои»: правительство сдавало одну позицию за другой. Все кончилось осенью 1991 г., после провала августовского путча и распада Советской империи. По сути, правительство отказалось от государственной монополии на продажу спиртного, и города России оказались заваленными спиртным (наполовину – отечественным, наполовину – импортным), дающим колоссальные прибыли частным торговцам и мафии.Тем самым оказался вновь включенным часовой механизм «адской машины», рассчитанный, как уже говорилось, на 30—50 лет, после чего народы Восточной Европы должна постичь судьба тех племен Вест-Индии и Океании, которые были стерты с лица земли алкогольным половодьем.Положение усугубляется тем, что алкогольная проблемная ситуация перерастает через критическую в катастрофическую на фоне очень высокого потребления никотина, очень плохого состояния окружающей среды и очень плохого состояния здравоохранения. Оно усугубляется также тем, что Россия оказывается совершенно беззащитной перед лицом надвигающегося цунами сильных наркотиков. До сих пор СССР не представлял для мировой наркомафии никакой ценности: охотиться за неконвертируемой валютой может только сумасшедший. Но теперь российская валюта стала фактически конвертируемой (правда, по совершенно безумному ажиотажному курсу, в несколько раз превышающему реальное соотношение покупательной способности рубля и доллара). При этом наркомафия, как известно, не платит налогов и пошлин, поэтому для нее может оказаться выгодным освоение даже российских рынков сбыта. И тогда России, не имеющей опыта борьбы с наркотиками, – конец, если не помогут ООН, ВОЗ, Интерпол и другие международные организации. Лекция 25 (заключительная)НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПРОГНОСТИКИ Все предыдущие лекции читались в МГУ и других университетах более 30 лет (с 1967 года). Разумеется, содержание обновлялось, но проблематика, в общем и целом, оставалась той же. Заключительная лекция посвящена прогнозам, которые только еще вырабатываются и осмысливаются в лабораториях ведущих футурологов мира. О них еще понятия не имеют чиновники ни одного правительства, ни одной международной организации, никто из экономических и политических деятелей, даже почти никто из ученого мира (за исключением нескольких сот профессиональных футурологов, которые начинают обсуждать эти проблемы на своих конференциях). Разумеется, о них понятия не имеет мировая общественность, в целом – включая студенчество. Да и затруднительно знакомить с такими сюжетами просто «человека с улицы»: «эффект футурофобии», о котором мы столько говорили в первых лекциях, вырабатывает здесь полную меру.Однако курс лекций по прогнозированию – тем более социальному – не может считаться завершенным, если студент не будет знать, над чем сегодня работает прогностика, что происходит, так сказать, на переднем крае этого фронта научных исследований. Надеемся, из прогнозного курса слушатель понял, что в технологическом прогнозировании не дается никаких предсказаний. Только выявление назревающих проблем и путей их решения. Из наиболее важных социальных прогнозов последних лет мы выбираем четыре:– Технологический прогноз выхода из проблемной ситуации, связанной с начавшимся физическим вырождением человечества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144