– Последним объектом притязаний нашего безжалостного врага стала колония Тамс, один из самых уязвимых членов Содружества. Вчера Сколийская Империя произвела неспровоцированное нападение на беззащитный Тамс.
Я не верила собственным ушам. Он обвинил во всем НАС? Сидевший рядом со мной Кердж напряженно застыл. Вокруг нас аристо щелкали перстнями на пальцах: щелк, щелк, щелк – словно возбужденно стрекочущее огромное насекомое.
Теперь голос Куокса исполнился печали.
– С глубоким прискорбием сообщаю я вам эту горестную весть. Тамс потерял большую часть населения. Да, мой народ, ЧЕТЫРЕСТА МИЛЛИОНОВ невинных граждан погибли от рук Сколийского Императора.
Кердж слушал речь с непроницаемым видом: зеркальные оболочки на глазах, лицо – как металлическая маска. Но я-то была эмпатом, одной с ним крови.
Не важно, как глубоко прятал он свою ярость, я все равно ощущала ее.
Лицо Куокса осветилось триумфом.
– Однако наши отважные воины отогнали вероломных агрессоров. Мы спасли двести миллионов наших граждан.
Я стиснула зубы. Это было еще хуже, чем я предполагала.
В голосе Куокса зазвучала гордость.
– Мой народ! Не мне принадлежит заслуга спасения Тамса. Нет, она принадлежит герою, подобного которому вы еще не знали, человеку, величие которого только начинает сиять на нашем небосклоне. Звезде, восходящей в час, казавшийся самым черным для Тамса. – Он сделал жест в сторону кого-то, стоявшего за кадром. Долгое мгновение он стоял в ожидании один, протянув руку.
И тогда рядом с ним появился Джейбриол.
Куокс обвел взглядом сидевших в зале аристо.
– Этот человек командовал операцией по спасению колонии Тамс. – Он положил руку Джейбриолу на плечо. – Я представляю вам лорда Дж'бриола У'Джжр Куокса. Моего сына. Наследника престола хайтонов.
– Нет, – произнес Кердж.
По залу пронесся вздох удивления, словно в воздух с гнезд сорвалась птичья стая. Аристо вокруг нас с еще большим воодушевлением затрещали своими перстнями.
Джейбриол не обратил на это внимания. Он мало чем напоминал того человека, которого я встречала на Делосе. Под глазами его красовались темные круги. Он стоял рядом с отцом как статуя, безмолвно и мрачно.
Куокс пустился в объяснения того, зачем он скрывал рождение сына.
Сколийские убийцы покушались на жизнь наследника, но теперь они наконец убиты отважными эйюбианскими воинами, не щадившими живота в бою за Джейбриола Куокса. Он закончил речь еще одним восхвалением себя, своих предков, хайтонов и Эйюбы.
Все это время Джейбриол стоял без улыбки – высокий и широкоплечий, воплощение образа своих предков, идеальный герой, идеально красивый наследник престола. Купцы будут от него в восторге.
К счастью, передача на этом закончилась, и то, что казалось залом собраний, снова превратилось в больничную палату. Я сидела на кровати, слишком деморализованная, чтобы говорить.
Наконец Кердж нарушил молчание:
– Он обвиняет нас в расправе над Тамсом.
– Но это же ему не удастся, – возразила я. – Тому есть двести миллионов свидетелей!
– Даже так.
Даже так.
«Чтоб его проклятому сыну погибнуть в бою жалкой смертью», – думал Кердж.
Я сглотнула. Такая утрата ударит по Куоксу куда сильнее, чем думал Кердж. Она разрушит тщательно вынашиваемые планы двух поколений императоров, пожертвовавших чистотой своей проклятой крови, чтобы получить наследника-рона. Я не сомневалась, что на такой риск Куокс не пойдет никогда. Джейбриол никогда не пойдет в бой сам.
Интересно, подумала я, как бы вел себя Ур Куокс, случись ему узнать: свидетели его преступления на Тамсе остались в живых только потому, что его сын, «звезда, восходящая в самый черный час Тамса», выдал планы отца наследнице Сколийского престола?
Рекс лежал на спине с закрытыми глазами; его грудь мерно поднималась и опускалась под одеялами. Его лицо осунулось и побледнело. Почти все его тело было накрыто золотым покрывалом, так что я видела только голову и плечи. Воротник голубой больничной пижамы расстегнулся, открывая неожиданно беззащитную шею.
Кровать представляла собой «паритель»– слой ткани на воздушной подушке с вмонтированным микропроцессором. Сетка сверхпроводящих контуров, вшитых в ткань, помогала кровати реагировать на каждое движение больного, делаясь мягче в ногах и жестче под спиной или наоборот. К тому же «паритель» слегка покачивал лежащего, как покачивается лодка на легких волнах.
Эмпаты, как правило, предпочитают «паритель» нервоплексу, поскольку он ощущается ими как неодушевленная машина, а не как кусок живой ткани.
Я никак не могла решить, что мне делать: остаться или прийти еще раз, когда он проснется. Поколебавшись, я повернулась к дверям. Я успела сделать только один шаг, когда услышала за спиной голос.
– Соз…
Я обернулась, стараясь улыбаться как можно беззаботнее:
– Ты проснулся?
Он смотрел на меня с непроницаемым лицом.
– Как видишь.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
Я закусила губу.
«Прости меня, Рекс…»
– За что? За то, что спасла мне жизнь?
– За то, что сделала тебя… – я посмотрела на неподвижные под одеялом ноги, – вот таким.
– Паралитиком, – подсказал Рекс. – Это называется «паралитик».
Я вспыхнула:
– Прости.
– Брось. – Он откинул со лба прядь полос, и кровать зашевелилась, подстраиваясь к его движению. – Не бери на себя вину за мои ноги. Я это как-нибудь переживу.
Я начала говорить, потом сообразила, что делаю, и вместо этого улыбнулась.
– Тебе это кажется смешным?
– Нет, просто я собиралась извиняться за то, что извинялась.
Он почти улыбнулся:
– Уж пожалуйста, не надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109