Пятый медленно растянул губы в любезнейшей улыбке. Маски оставались на наших лицах, но теперь они стали полупрозрачными. И сквозь маску Десятого просвечивало лицо подлеца, которого я наивно считал другом. Глядя ему прямо в глаза, я ответил:– Во внутреннюю комнату я тебя звал, потому что там находился мой черновик. Мне настолько хотелось почитать его кому-нибудь, что я забыл обо всех приличиях. Но теперь все изменилось. Эта книга осталась в прошлом, а я больше никогда не буду пренебрегать традициями.Эмиль удивленно моргнул. Такого ответа он явно не ожидал. Я сгреб грязную посуду и направился к люку мусоропровода.– Но ты вообще будешь писать новую книгу? – спросил он вдогонку.– Разумеется, – бросил я через плечо. – Ведь это – мое призвание.
Кто-то из древних, кажется, Сулла, говорил: «Избавьте меня от друзей, а от врагов я избавлюсь сам». Умный был человек. Понимал, что тот, которого считаешь другом, может оказаться гораздо опаснее явного врага. Хотя, если задуматься, другом Эмиль мне никогда не был. Это мое воображение и склонность к идеализации сделали его таким. Я смотрел на него, как и на весь этот мир, сквозь розовые очки, а умные люди предпочитают темные. Но я к этим людям явно не отношусь. А жаль. Хотя никогда не поздно поумнеть. Другое дело, что это практически невозможно. Так что сделал бы умный человек, оказавшись на моем месте? Ну, в первую очередь – он бы на нем не оказался. Но если бы это каким-то загадочным образом случилось, он бы попытался разобраться в ситуации. Что мы сейчас и сделаем. Ну-ка, где там эта кнопка?– Николь…– Да, Пятый?– Николь, почему ты остановила меня сегодня?– Ты имеешь в виду твой разговор с Десятым?– Да.– Разве ты сам не понимаешь?– Ты не хотела подвергать эксперимент опасности? Но ведь рядом никого не было.– Я считала тебя более сообразительным, – тихо усмехается она.– Почему ты меня остановила?– Потому что мне стало жаль тебя.– Жаль меня? О чем ты говоришь?Она понижает голос.– Ты знаешь, о чем я говорю.– Нет, не знаю. Скажи.– Глупый мальчик. Если бы сказал еще одно слово, твой контракт уже бы ничего не спасло.– Какая разница, сказал я его или нет? Ты-то ведь знаешь, что я мог его сказать.Ее голос становится едва слышен.– Да, я знаю. Но на стол Тесье ложатся донесения только о тех словах, которые были произнесены.–Так ты… ты не должна была меня останавливать?Тихий смешок.– Я никому ничего не должна.Опять этот Эзопов язык. Ну почему у меня нет нужных слов?– Спасибо. Ты мне очень помогла.– Я знаю. Теперь будь умницей. Что-то еще?– Да. Один вопрос.– Что?– На меня поступало много доносов?Пауза.– Ты уверен в том, что тебе это надо знать?– Абсолютно.– Зря. Никогда не будь абсолютно уверен ни в чем.– Сколько их было?– Ну хорошо. Несколько.– Почему ты мне не говорила о них?– Потому что в этом не было необходимости. Ты просто входил в роль. Небольшие оплошности были неизбежны.– Кто были эти люди?– Извини, но этого я тебе не скажу.– Ну что ж, спасибо и за то, что сказала. Это был один человек?– Разумеется, нет.– Почему «разумеется»?..– Спокойной ночи, Пятый.– Спокойной ночи. Спасибо еще раз. Тишина.
Так вот кому я могу доверять… Кто бы мог подумать. И ведь это она рассказала мне тогда правду о Мари и Поле. Откуда такая благосклонность? Может… я ей нравлюсь? Или не я, а вечный Пятый? Что за глупости лезут в голову перед сном. Важно то, что она мне рассказала, а не почему она это сделала. А рассказала она достаточно. Даже более чем достаточно.Меня переполняла веселая ярость. Вы хотели Пятого? Вы получите его. Настоящего, подлинного, неподдельного Пятого, который никогда никому не покажет, что в прошлой жизни он был парижанином Андре Рокруа. Он будет самым великолепным Пятым из всех, чья нога ступала в этот напичканный техникой павильон, который вам угодно именовать миром. Не бойтесь, больше он не причинит вам беспокойств. Его бессмертный лик будет неизменно спокоен и приветлив. Его речи будут всегда разумны и правильны. И слово «смерть» никогда не прозвучит из его уст. Отныне я не буду наивным мальчиком. Как я мог поверить в искренность этого сборища? Только слабоумный идеалист мог нарисовать себе такую всеобщую гармонию. «Они вжились в образы… Они счастливы…» Какая чушь! Они ни во что не вживались. Они всегда начеку. Они следят за каждым своим словом. И за каждым чужим. Они всегда готовы донести. Они всегда ищут возможность подставить. И несколько маленьких подленьких доносов уже поступило на меня, пока я пытался стать истинным Пятым. А вот не надо было становиться им. Надо было оставаться собой. Как все они. Что ж, теперь я буду играть по их правилам. И поверьте мне – эти правила я усвою хорошо.
День за днем я методично избавлялся от своих наивных представлений. Милая улыбка? Так я вам и поверил. Получите в ответ не менее милую и не надейтесь на то, что я дам вам повод для доноса. Двусмысленная фраза? Ах, как нехорошо. Переводим разговор на другую тему. Слишком подробные расспросы? Неужели вы всерьез рассчитываете на то, что я что-нибудь ляпну? Ух вы, мои наивненькие. Вспоминаем о срочном деле, прощаемся и ретируемся.Этот мир напоминает свой прообраз гораздо сильнее, чем я считал вначале. В нем просто все гипертрофированно. В том мире все понемногу врут, все понемногу притворяются. Больше перед чужими, меньше перед теми, кому доверяют. Все говорят одно, а думают другое. И каждый человек на людях носит маску, которая в нужные моменты улыбается, ведет милую беседу, участливо хмурится. Но эта маска порой не очень отличается от реального лица, скрывающегося под ним. И бывают моменты, когда хозяин маски позволяет себе расслабиться, отложить ее в сторону и даже явить избранным свой настоящий облик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93