Он вскочил с пола со словами:
— Через десять минут каждый из вас пройдет собеседование с психологом. Не волнуйтесь, я вовсе не думаю, что вы сумасшедшие.
Затем он вылетел из комнаты прежде, чем хотя бы один из нас успел открыть рот, а когда мы взглянули на компьютерные терминалы у себя на столах, то прочли указание явиться в кабинет на том же этаже через десять минут.
Поразмыслив немного, я пришел к выводу, что Контек, наверное, вычислил всех наших друзей, ведь у Ифвина очень ясное представление о том, как мы выбрались из тюрьмы.
За нами наблюдала куча народу, и все же охрана попала в ловушку в Сайгоне, и каким-то образом Билли Биард ухитрилась меня избить. Какой-то неизвестный отвез Хелен на моем прыжковом катере в Сайгон и даже не потрудился скрыть следы своего присутствия.
Я сел и молча уставился в пространство.
— За Ифвином стоит огромная сила, и кто бы ни были эти парни, причиняющие ему столько беспокойства, они тоже не промах.
— Если исходить из того, что Ифвин и эти парни — не одно и то же.
— Точно. — Я встал, отряхнулся. — Ладно, пошли к психологам. Самое смешное, что единственное, в чем я абсолютно уверен, так это в том, что я не утратил рассудок.
— Возможно, я и утратила рассудок, только вот не уверена, что он у меня вообще был, — ответила Хелен, тоже вставая и приглаживая юбку. Она потянулась, широко зевнула и поправила мне галстук. Мне всегда нравилось, как она это делает, как будто я был выставочным котом. — А ты больше не профессор, так что не будь теперь таким рассеянным. Пошли посмотрим, чего от нас надо этим психологам.
Спустя некоторое время я уже сидел в небольшой комнате в удобном кожаном кресле, наблюдая, как тихий маленький человечек с темной кудрявой бородой записывает все мои слова. Первым вопросом было:
— Кто такой Микки Маус?
Я ответил, и он двинулась дальше:
— Что собой представляет Тринадцатая поправка к Конституции США? Кто из тренеров придумал давать пас форварду? Когда проходила Всемирная выставка в Сент-Луисе? Кто победил во Второй Канадской войне?
Некоторые вопросы, как, например, о Всемирной выставке в Сент-Луисе, относились к тем вещам и событиям, о которых я никогда не слышал, — ведь город не восстанавливался после великого землетрясения в 1885 году, потому что в окрестностях больше не протекали реки. Некоторые вопросы были до глупости простыми и банальными. Довольно часто вопрос казался с первого раза непонятным, и только прослушав его медленно еще раз, я понимал, что он построен на утверждениях, настолько сильно отличающихся от моих собственных, что мне приходилось долго размышлять. Я сказал об этом психологу, и он, как любой психолог, согласно кивнул. Опять же, как любой психолог, он спросил:
— Как вы себя чувствуете, когда вопрос настолько далек от базовых принципов, что вы не знаете, как на него отвечать?
— Я испытываю некоторое напряжение. Но не более.
— Когда вы в последний раз видели статью в профессиональном журнале, написанную американским астрономом? Не эмигрантом или имеющим двойное гражданство, как вы, а человеком, живущим и работающим в Американском Рейхе?
— Э-э, это… — В голове было пусто.
— Видите?
— Что?
* * *
— У меня было то же самое, — сказала Хелен за ленчем. Мы сидели в кафетерии компании, но поскольку ни с кем не были знакомы, с нами никто не поздоровался, и мы были предоставлены сами себе, тем более что выбрали место подальше от остальных сотрудников. В Контеке всегда полно сюрпризов; на этот раз нас поразило, что еда была отличной, а мебель и столовое серебро вполне подошли бы для дорогого ресторана. Откинувшись на спинку стула, я с удовольствием потягивал кофе, попутно размышляя обо всем, что произошло за последние несколько дней.
— Как ты думаешь, почему Ифвин так зациклился на этих нападениях на Контек? — поинтересовалась Хелен. — Из того, что он описал и что находится в папках, вся эта история причинила ему не так уж много неприятностей, по крайней мере до сих пор.
— Ну, мне кажется, он встревожен тем, что не знает своего противника, мотивов его действий и способов осуществления задуманного. Одно дело — когда тебя грабят на улице среди бела дня и ты знаешь, что грабитель позарился на деньги. Совсем другое — проснуться однажды утром и обнаружить, что, пока ты спал, кто-то переставил мебель в твоей квартире. Объективный вред может быть меньше, но все неизвестное, загадочное пугает сильнее.
— Наверное.
Она убрала челку со лба и спросила:
— Интересно, в Большом Сапфире есть парикмахерская? По-моему, должна быть, здесь ведь живет больше пятисот человек.
Мы наблюдали за перекатами волн в полумиле под нами; там, за большими окнами, вовсю светило экваториальное солнце; даже сквозь затемненные стекла оно казалось слишком ярким, и ослепительный свет резал глаза.
Хелен вновь вернулась к теме разговора.
— Даже если твои предположения верны, это все равно не объясняет личную заинтересованность Ифвина в этом деле. Он контролирует больше экономических ресурсов, чем практически любое независимое государство; его империя, возможно, крупнее, чем Скандинавский и Венгерский Рейхи, вместе взятые. Это — огромные деньги и огромная власть. И все же он хочет, чтобы мы поверили, будто его беспокоит мышиная возня на задворках его империи, тем более что некоторые происшествия могут быть простым совпадением. Контек настолько могуществен, что его можно доить пятьдесят лет, а он и не почувствует. Ифвин не похож на скрягу и, судя по всему, имеет отличную службу безопасности, а даже если это не так, всегда можно нанять высококлассных специалистов на время напряженной борьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96