В итоге туннель просто-таки разрывался от какофонии воплей «Сильвии» и грохота падающих камней. Число же вопящих Сильвий возросло до невероятности, и теперь при всем желании невозможно было бы отличить крики настоящей девушки от визга гоблинов-имитаторов. Довольно скоро Аматусу стало просто смешно.
Пытаясь сдержать смех, он искоса глянул на Каллиопу и обнаружил, что та тоже давится от хохота. Принц перевел взгляд на сэра Джона Слитгиз-зарда и заметил, что тот тоже усмехается уголками глаз, как и Психея. Условия не запрещали смеяться. Нельзя было разговаривать и оглядываться назад, а смеяться — сколько угодно. Вскоре вся компания уже дружно хохотала.
А когда все отсмеялись, то поразились наступившей тишине. Они пошли дальше, и только поскрипывание сапог и башмаков напоминало о том, что они живы.
Впереди завиднелся мост, а больше никто из гоблинов не показывался. Чудище, загадавшее им загадку, приветственно, по-деловому кивнуло. Похоже, на сей раз ему были глубоко безразличны идущие мимо люди. Чудище даже хвостом повиляло. Путники по очереди погладили зверюгу и даже за ушами почесали (для этого пришлось чесать за каждым ухом вдвоем), что чудищу очень понравилось. Пройдя вперед, путники услышали, как Сильвия погладила голову чудища и попросила не пускать на мост гоблинов. Затем, судя по всему, Сильвия пошла по мосту следом за всей компанией, а Чудище оповестило людей о ситуации:
— Они ее не тронули, она жива-здоровехонька. Как говорится — без происшествий. Спустившись с моста, путники снова встретились с гоблином-привратником, который поинтересовался:
— Скажите, куда идете и зачем покидаете Страну Гоблинов?
Голос у него был такой, словно все это ему до смерти прискучило.
Голиас ничего не ответил, а просто пошел дальше — ведь никому из путешественников нельзя было говорить, покуда они не увидят света дня. Остальные молча последовали за Голиасом.
Гоблин повторил вопрос несколько раз, последние пару раз перешел на крик, но компания упрямо шла вперед, храня молчание и не оборачиваясь.
Вдруг у самого уха Аматуса послышалось ядовитое, леденящее душу шипение, и в тот же миг спину Голиаса пронзила стрела. Ее черное оперение торчало у алхимика между лопаток. Издав отчаянный крик, Голиас рухнул на пол ничком, раскинув руки. Его лицо и бороду запачкала липкая грязь. Факел выпал из рук Голиаса и погас. Теперь дорогу озаряло только зеленоватое свечение могильных червей.
Аматус обернулся и увидел, что привратник заряжает лук новой стрелой.
— Прошу прощения, но правила есть правила, — произнес он с ядовитой ухмылкой. Ухмыляться, впрочем, долго он не смог, так как сэр Джон вогнал ему в глаз кинжал по самую рукоятку.
Сильвия бегом догоняла остальных, а за ней мчались десятки и сотни гоблинов, вооруженных до клыков. Рекой стекала с моста толпа жутких тварей. Аматус, не задумываясь, выхватил из-под плаща мушкет, оттянул тяжелый бронзовый затвор, забил в ствол побольше картечи.
— Тихо, не спеши, не стреляй раньше времени, — послышался за спиной у принца негромкий голос сэра Джона.
— Подпустите их на выстрел, — прогремел с другой стороны голос Кособокого. Рядом с Аматусом встала Каллиопа, также зарядившая свой мушкет.
А за спиной у принца слышались хриплое дыхание и кашель Голиаса. Мортис, Психея и Сильвия пытались облегчить его предсмертные муки.
Гоблины упорно подбирались поближе, их ноздри раздувались, языки облизывали губы. Эти твари обожали поедать все, что страдает в процессе поедания, но их излюбленной пищей была людская плоть.
Вооружены гоблины были так-сяк. Оружие у них было самое разномастное, большей частью наворованное в надземном мире. Среди них, судя по форме, имелось довольно много генералов и полевых командиров. Гоблины приволокли с собой все, что могли, от грубо сработанной мортиры (она наверняка не стреляла, и пользоваться ей можно было только как дубинкой: держали ее за дуло) до грабель. Похоже, сюда примчались те самые чокнутые гоблины, что не так давно выдавали себя за придворную челядь. Теперь они держались в арьергарде и оружием подталкивали вперед «простых солдат».
К первой атаке гоблины готовились довольно долго. У Аматуса мелькнула мысль: не воспользоваться ли медлительностью врагов? Тогда можно было бы унести с поля боя Голиаса и выбраться на поверхность. Но Кособокий, словно услышав мысли принца, прошептал:
— С гоблинами так нельзя. Покажешь им спину — пиши пропало. Когда они кинутся на нас, — сказал он чуть громче, чтобы его смогли услышать остальные, — цельтесь в передовую линию Это наверняка те кого специально морили голодом, — они и вправду опасны. А вы, сэр Джон, постарайтесь разглядеть тройку самых злостных генералов — это те, что гонят остальных вперед, и попробуйте их подстрелить.
— Это мы с радостью, — отвечал сэр Джон.
— Цельтесь пониже, — посоветовал Кособокий. — Гоблины — коротышки, и к тому же при промахе с такого прицела можно вдобавок задеть кого-нибудь еще из этих тварей.
Позади Сильвия и Психея отчаянно пытались приподнять Голиаса и усадить, чтобы он мог дышать. Рядом с ними Мортис читала Септицемию, седьмое из Великих Заклинаний. Считалось, что оно способно противостоять действию любых ядов. Время от времени слышались хрипы и вздохи алхимика — значит, он был еще жив. Но вот послышался очередной хрип, и вдруг в пещере стало тихо-тихо, только постукивали капли воды, стекавшей со сталактитов. Аматус услышал, как Кособокий медленно, обреченно выдохнул.
Гоблины бросились на людей, подгоняемые дубинками и ржавыми саблями своих командиров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104