Что же касается короля Бонифация, то вскоре после вторжения Вальдо в Королевство ему пришлось решать множество других проблем. Отец Бонифация оставил страну в жутко запущенном состоянии, а королева, супруга Бонифация, да простите меня за эти слова, Аматус, принесла ему много горя, хоть он и любил ее всей душой. Войска на ту пору пребывали в плачевнейшем состоянии, и если бы тогда предприняли попытку отвоевания Загорья, то, без сомнения, она оказалась бы безуспешной. В итоге мы преуспели лишь в том, что победили Вальдо в сражении на Колокольном Побережье. Ценой невероятных усилий нам удалось достичь нынешней степени готовности к военным действиям. Думаю, теперь мы в состоянии противостоять Вальдо и разделаться с ним раз и навсегда.
— Что ж, если Загорье принадлежит нам, следует отобрать эти земли, если получится, — заключил сэр Джон, мысленно радуясь тому, что уразумел все, что обязан был уразуметь. Более трудные вопросы он оставил остальным.
Затем в разговоре наступил очередной длительный перерыв. Герцог Вассант пришел к аналогичному выводу задолго до сэра Джона и теперь пытался придумать, как бы от этого вывода отказаться. Одновременная оборона Железного и Айсотского ущелий при наличии хорошего резерва на тот случай, если бы Вальдо все-таки удалось прорваться, представлялась герцогу делом трудным, но не невозможным. И герцог полагал, что в таком объеме выиграть войну вполне вероятно. Но вот в том, что армии Королевства удастся, сражаясь, пройти по одному из этих ущелий и с боями пробиться к Оппидум Оптимум, а затем захватить город, который Вальдо упорно укреплял все последние двадцать лет, — вот в этом герцог сильно сомневался.
Не то чтобы он думал, что победа так уж невозможна, но полагал, что она достанется ценой больших усилий, да и поражения он тоже не исключал. Как бы то ни было, при таком развороте событий могли погибнуть многие прекрасные молодые люди, которым бы жить да жить да думать о том, в какие платья их возлюбленные нарядятся на ярмарку и как поведут себя их соперники, если дело дойдет до драки. Вместо всего этого им почти наверняка предстоит пасть на поле боя.
«Да, все это так… — размышлял герцог, — но ведь, как ни крути, — каждому суждена смерть, а погибнуть за то, чтобы навсегда разделаться с Вальдо и избавиться от постоянной угрозы безопасности королевства, — не самая недостойная смерть». Служа принцу, Вассант самолично прикончил человек сорок пять — пятьдесят, и почти всех — в близком бою. Зачастую Вассант был свидетелем наступления их смертного часа, да еще и утешал их напоследок. Он сам дивился тому, как это у него получалось: нанести смертельную рану врагу, а потом произносить душеспасительные речи про то, что близок тот час, когда убиенный им человек встретится со своей матушкой, если того пожелает. Вассант знал, каково это — умирать. Он знал: как бы ты ни встретил смерть — трусливо крича и плача или стоически испустив последний вздох, ты все равно умирал.
Он думал о том, что и Каллиопе, рассуждавшей примерно так же, нестерпима мысль о гибели многих молодых парней. Герцог знал, что она жалеет каждого, кому суждена гибель. Но на самом деле Каллиопа думала о том, что ее погибшая родня никогда не допустила бы присоединения Загорья к Королевству. И еще она дивилась тому, как это вышло, что она, выросшая в Королевстве, не впитала подобных помыслов.
Девушка гадала, одобрили ли бы ее замученные и убитые Вальдо родственники то, что должно было произойти. Ведь Каллиопа не мечтала выйти замуж ни за кого, кроме Аматуса, а этот брак означал бы, что Загорью, как независимому государству, конец. Она понимала, что простой народ Загорья, ее подданные, которых она сама никогда не видела и которые понятия не имели о том, что она жива, что ее, чье имя, на счастье, еще не было вписано в анналы королевского рода, вынесла из замка нянька, переодетая зеленщицей, только порадовались бы всему, что положило бы конец правлению Вальдо. Ну а жители Королевства, гордящиеся своим добрым королем и необычным принцем, несомненно, пришли бы в восторг от расширения границ страны, тем более что за счет жестокости Вальдо в Загорье пустовало множество хорошей, плодородной земли.
Но в конце концов, разве могла Каллиопа унаследовать от своего рода что-либо, кроме крови? Она перечитала в королевской библиотеке все книги про Загорье, про тамошние традиции, про придворный этикет, но все полученные знания не вошли в ее плоть и кровь, она не чувствовала себя подлинной королевой. Ну, хорошо, думала она, пусть все это пропадет, растает, а если так, то почему вообще не отказаться от мыслей о наследовании престола, ведь из-за этого моя жизнь постоянно в опасности. Почему бы не понадеяться на то, что Аматус женится на мне просто по любви, а не из-за каких-то там политических соображений? И разве мне самой не радостнее вступить в брак с тем, кого я люблю, и не думать при этом больше ни о чем?
Эти размышления вновь вернули Каллиопу к самому неприятному вопросу, но тут она почувствовала, как теплая рука Аматуса коснулась ее руки.
— Что ж, — сказал принц, — чему быть, того не миновать. Седрик, позволь задать тебе тот единственный вопрос, который сейчас имеет значение. Как ты думаешь — ты, лучший из советников и судей, — мы победим?
А надо сказать, что в то время, как сэр Джон вообще не терзался никакими сомнениями, герцог Вассант испытывал сожаление, а в душе Каллиопы происходила тяжелая борьба, Седрик производил внутри себя самые настоящие пленарные дебаты. Будучи верховным главнокомандующим, он знал, что быть полностью готовыми к войне невозможно в принципе, что плоды любых нынешних действий созреют далеко не сразу, и поэтому ему очень хотелось сказать принцу, что к войне Королевство совсем не готово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104