Батискаф продолжал опускаться и наконец достиг дна. Держась над ним в пяти метрах, судно, не торопясь, пошло на восток. Эрнест Хоросайн включил приборы геофизической разведки. Вскоре на одном из них стрелка радиоактивности дрогнула и начала поворачиваться по часовой стрелке. Иногда она останавливалась, передвигалась назад, но затем упрямо стала показывать все большие значения радиоактивности.
– Видите, что делается, – сказал Хоросайн, – под нами громадные запасы энергетического сырья. Практически неисчерпаемые…
Таня пригляделась к грунту. Он не был илистым.
Его твердая красноватая поверхность была волнообразна.
– Как вы думаете, – опросила Таня, – почему образовались эти волны на дне? На больших глубинах ведь не бывает волнения.
– Да, на больших глубинах волнения нет, – согласился Эрнест, – но уже на глубине 50 метров волнение чувствуется. И если по поверхности мелкого моря проходят многометровые волны, то на глубине 50–80 мет­ров они превращаются в 20–30-сантиметровые. Так вот, эти твердые волны на дне образовались много миллионов лет назад, в мелком море.
Когда они всплыли, был уже вечер. Кромка громадного красного солнца скрылась за горизонтом. Поздно ночью батискаф стал на свое место.
Ночью острее чувствовались запахи. Пахло апельсинами (а это время как раз цвели апельсиновые деревья) и еще каким-то тонким соленым запахом, доносившимся с океана. По пути до самых коттеджей Таня и Хоросайн молчали. Дома Таня угощала Эрнеста душистым кофе и русским пирогом с яблоками.
Через час из походной лаборатории Хоросайна позвонили и оказали, что в доставленных со дна океана пробах оказалось от 30 до 60 процентов чистого урана. Такого богатого содержания металла в руде в пределах материков еще не встречалось.
– Теперь вы понимаете, милая Таня, – сказал Эрнест Хоросайн, – какое богатство скрыто в глубинах океана. Что перед этим жалкие искусственные поля, которые, по мысли нашего друга, должны покрыть океан! Пусть все расчеты сибирского идеалиста верны и новый голубой континент сможет прокормить еще десяток миллиардов людей в дополнение к тем, которые уже живут на земле. Но зачем это?
Таня в полном недоумении смотрела на Хоросайна.
– Не считайте меня, Таня, ретроградом. Я много думал над этими вопросами и пришел к выводу, что устраивать из земли человеческий муравейник нет никакого смысла. Жизнь среди миллиардов себе подобных потеряет прелесть.
«Какие странные рассуждения… Не может быть, чтобы он действительно так думал!»
– Я читала о таких взглядах, – вслух сказала Таня, – только в старых книгах и совсем не думала, что теперь, в наше время, можно так рассуждать о людях. Относительно перенаселения земли вы говорите, простите меня, ерунду. Наша задача заключается совсем не в том, чтобы сократить рост народонаселения Земли, а в том, чтобы увеличить изобилие на земле для полного удовлетворения всех нужд людей.
– Вы, Таня, говорите так горячо и убежденно, что можете поколебать даже мои взгляды. Мне не хочется расставаться с вами. Я счастлив был бы видеть вас каждый день, и, я постараюсь получить такую возможность. Но посоветуйте, что нам делать? Как обосновать базу на вашем острове? Ведь в этом случае так просто решается наша задача по организации подводной добычи урана.
У Тани мелькнула забавная мысль, и она сказала:
– Сейчас здесь на острове есть представитель Совета старейшин Штамм, поговорите с ним.
Хоросайн поблагодарил за совет.
Если бы Таня знала, к чему это приведет, она, вероятно, дважды бы подумала, прежде чем дать такой совет американцу.
Время шло. Постепенно искусственный остров превратился в зеленый оазис среди океана. Очень многие растения развивались на новом месте не хуже, чем на своей родине. Это, конечно, объяснялось не только их приспособляемостью, но и тем громадным трудом, который вложил в это дело Павел. Ему удалось подобрать такие компоненты жидких удобрений, которые почти в два раза увеличивали массу растений и намного ускоряли их развитие. Особенно хорошие результаты дало примешивание к раствору ничтожных количеств гибберллиновых кислот. Но были, конечно, и трудности, заставлявшие Павла просиживать долгие ночи в раздумьях над загадками природы. А яркие солнечные дни Павел просиживал в своей лаборатории главным образом за электронным микроскопом или неустанно бродил по острову, пытливо разглядывая каждую ветку, каждый листок своего зеленого мира. В один из таких дней, когда он обнаружил поразительную вещь – клетки бананового стебля, росшего рядом с кустом саксаула (единственного на острове), оказались плотней и меньше клеток всех остальных бананов – Павлу сказали, что к острову швартуется американский атомоход, и сейчас он начнет выгрузку оборудования для подводных работ. Павел с сожалением оторвался от микроскопа и пошел к гавани.
Действительно, у наружной стенки острова стоял «Красавец моря» – судно в 40 тысяч тонн водоизмеще­нием. В гавань из-за своей величины он войти не мог. Павел ускорил шаг. Когда он подошел к «берегу», с атомохода уже был опущен и работал трап-эскалатор. Три больших ящика лежали на острове, подмяв молодую зелень недавно сделанных посадок. У трапа стояла оживленная группа людей, и между ними виднелась сухощавая фигура Штамма, ярко блестели его противосолнечные очки и два ряда зубов. Штамм улыбался. Увидев Павла, он любезно раскланялся и сказал:
– Ну вот, Павел Сергеевич, ваш остров и пригодился для настоящего дела. Наш Совет старейшин решил передать четверть острова нашим американским друзьям для устройства базы подводной геологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72