– Мне совершенно непонятно, – признался я марсианину, – как вы смогли этого достигнуть.
– И причем тут жизнь? – не выдержал Павел-старший.
– Подожди. Рэад сказал следующее: некоторые наши космические корабли способны создавать вокруг себя сверхмощное электромагнитное поле и в нем плазменное облако. Такая «одежда» полностью защищает корабль от действия всех сил, кроме гравитационных, то есть от любых излучений, температуры, давлений. Такой корабль, подходя к планете, проникает в нее, как раскаленный стальной шарик в масло. Теперь вам понятно, что мы можем знать все происходящее в глубине любой из планет?
Я ответил, что да, но мы-то говорим о жизни. Тогда Рэад улыбнулся и спросил:
– Заметили ли вы, что вся живая материя «соткана» из полимеров?
– Да, конечно.
– Так вот, почти все планеты устроены одинаково, потому что материя нашей Галактики всюду одна и та же. В глубинах всех планет в результате больших давлений, температур и радиоактивных излучений происходят миллионы сложных химических реакций, часто глубоко отличных от тех, что существуют на поверхности планет. Там вещество может усложняться как угодно и, конечно, происходят процессы полимеризации некоторых соединений. Ведь и теперь некоторые полимеры получаются лишь в условиях больших давлений. Среди многих тысяч различных видов полимеризации возникли и такие, при которых вещества могли существовать как полимеры, только все время обмениваясь с окружающей средой частью своих молекул. С течением времени в силу своей легкости они вытеснялись наверх, в зону более. низких температур и давлений. Но формы своего существования они не теряли, и более того – полимерам свойственно увеличение длины своей цепочки молекул, но среда, в том числе давление, позволяло им иметь вполне определенные размеры. Так же, как например атмосфера и сила тяжести определяют размер дождевых капель. Но цепочки молекул все увеличивались… и рвались, и снова восстанавливали свои размер – в течение многих тысячелетии процесс стал традиционным.
– Тогда это жизнь! – воскликнул я, сраженный.
– Нет еще, – сказал марсианин, – где вы видели жизнь без смерти? Молодые планеты всегда богаты катаклизмами, и часто глубинные массы материи небесных тел устремлялись на их поверхность. И вот, во многих случаях, наши витаполимеры оказывались на дне неглубоких водоемов, в которых их обволакивали те же элементы, что и раньше в глубине планеты, но уже при небольших давлениях и температурах. Однако витаполимеры продолжали существовать, все увеличиваясь в своем количестве. И здесь на поверхности планет солнечный свет, проникавший в водоемы, подарил полимерам новое ценное качество – он подарил им смерть. Действительно, еще ни природа, ни человек не создали ни одного полимера, который бы не старился и не разрушался под длительным воздействием света. Но в этом процессе полимеры усложнялись, кванты света вызывали новые связи между молекулами и материя начала отвечать на воздействие света определенным образом – она приобрела собственное движение и вот тогда появились первые формы жизни на планетах.
– Насколько я понял, тем самым доказано: жизнь и смерть – единый процесс? – спросил я.
– Да, конечно, – ответил марсианин, – теперь мы заняты тем, чтобы этот процесс сделать длительным. Впоследствии, конечно, мы поделимся результатами с вами, сынами Земли…
– Тогда, – не выдержал Павел Сергеевич, – стоит около какой-либо звезды появиться планетам, как они уже чреваты жизнью. И если на них есть океан, а следовательно, и атмосфера, то жизнь там возникнет обязательно!
– По словам марсианина, жизнь может возникнуть и без воды и атмосферы – существуют же анаэробные бактерии в нефти, углеводах, созданных самой землей. Кроме того, жизнь найдена на Луне, правда, очень примитивная.
– Луна, Луна, – задумчиво проговорил Павел. – Когда-то твоя мать, Павлик, мечтала поставить балет на Луне, теперь, я думаю, это было бы нетрудно сделать, – неожиданно заключил он.
– Да, конечно, – улыбнулся Павлик, – что-то B этом роде там уже делается, в наше время от мечты к действительности – один шаг.
Павел Сергеевич тряхнул своей седой головой, как будто освобождаясь от нахлынувших воспоминаний, и снова возвратился к разговору о возникновении жизни.
– Теперь, кажется, мне, действительно, понятно: почти каждая звезда, имеющая планеты, а таких в нашей Галактике добрая половина, вместе с планетой создает и жизнь.
В этот момент в кабинет вбежала оживленная Герда.
– Мы решили устроить прогулку с факелами в океан, – сказала она. – Там чудесно, а без тебя, Павлик, будет совсем не то. С папой ты можешь поговорить и завтра, – и Герда со всем эгоизмом юности потащила брата из комнаты.
– Иди, Павлик, – сказал Павел-старший. – Иди, прогулка с факелами не менее важна, чем полет на Марс.
Оставшись один, Павел Сергеевич долго прохаживался по кабинету. Потом вышел на воздух. Площадка уже опустела. Издалека, со стороны порта, доносились юные голоса.
Павел пошел по своей любимой аллее. Шумел океан, шелестел сад. Сквозь темный бархат зелени проглядывали бесчисленные звезды. Павел остановился около громадной пальмы. Где-то вверху, в звездном мире, летели два человека Земли. Они были вместе. Это была вечная любовь.
Павел вздрогнул. Кто-то мягко, взял его за руку и сказал:
– Ты смотришь на звезды, Павел. Я тебя понимаю.
– Да, Танюша, такова жизнь. Ты ведь помнишь эту пальму?
– Еще бы. Я и пришла к ней. Это – наша молодость. Ее нет теперь. Не будет и нас, но вечно будут звезды, море и Человек!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72