На более близком расстоянии определили, что планета раза в два крупнее нашей, имеет плотную атмосферу и множество мелких спутников, которые, как необычные челноки, снуют по круговой орбите в разные стороны.
При подходе к планете радисты приняли сигналы.
Их могли подать только разумные существа, у которых достаточно развита техника. Значит, планета обитаема! Мы отстукали на своем радиоязыке:
«Встречайте! Летим к вам в гости!»
Через несколько часов вошли в атмосферу и произвели посадку на огромной равнине, почти лишенной растительности.
Едва разведотряд, в состав которого был включен и я, вышел из лайнера, тучами огромных стрекоз налетели вертолеты. Мы как бы попали в музей действующей вертолетной техники. Неуклюжие ревущие машины с многометровыми лопастями винтов густо окружили наш космический корабль, и к нашему удивлению, из кабин высыпали… люди! Каких только живых существ, уродливых и прекрасных, в самых невероятных обличьях, ни рисовали фантасты всех времен! А тут до смешного просто – обыкновенные люди! Правда, заметно ниже нас ростом и смуглее.
И одежда другая. У мужчин укороченные брюки, пиджаки, шляпы; у женщин – длинные юбки, довольно неуклюжие жакеты с высокими воротниками. Волосы гладко зачесаны, собраны на затылке пуч­ком.
Щелкали фотокамеры (до смешного громоздкие и старомодные), на непонятном языке со всех сторон неслись радостные возгласы. Мы сошли с трапа нас подхватили и стали подбрасывать на руках.
Прилетел еще один вертолет. На его борту оказался пожилой человек с умными, усталыми глазами. «Глава правительства», – подумал я. Как потом выяснилось, я почти не ошибся: это был один из руководителей государства, на территории которого мы приземлились.
Все расступились, член правительства подошел к нам, пожал каждому из нас руку, что-то возбужденно говорил, улыбался. Я приложил руку к сердцу, поклонился и громко сказал:
– Спасибо!
– …асибо!
– …асипа!
– …пасиба!
На все лады повторяли планетяне первое услышанное и понятое слово пришельца из других миров. Опять защелкали фотоаппараты. Член правительства жестом пригласил в свой вертолет.
Я достал из кармана универсальный микрофон и сообщил на борт «Коммунара»:
– Нас пятерых любезно приглашают с собой. Ждите следующих сообщений!
Окружающие поняли, что экипаж вышел не весь, замахали руками – давай, мол, все сюда! Я покачал головой – нельзя. И оттого, что прекрасно поняли друг друга, мы все рассмеялись.
Вертолет доставил нас в довольно большой город, и вся процессия, сопровождаемая огромной массой людей (так я и буду называть планетян), направилась в высокое здание с колоннами. Это был, мы поняли потом, театр.
Нас, почетных гостей, усадили на сцене в президиум; зал наполнился до отказа. Член правительства произнес короткую, но пламенную речь, и зал потрясли такие овации, что даже многотонная люстра под лепным потолком закачалась.
Член правительства повернулся к нам и показал на микрофон, установленный на штативе – наша очередь выступать! Я опять поклонился и сказал;
– Спасибо!
Загремели очередные овации.
Вдруг на сцену взбежал взлохмаченный мужчина с фотоаппаратом на ремешке и что-то стал живо говорить, показывая на меня. Зал одобрительно загу­дел. С двух сторон к чересчур смелому чудаку направились двое рослых парней, по зеленым повязкам на рукаве я догадался – дежурные. Лохматый мужчина мне чем-то понравился, и то, что он сказал, всем пришлось по душе. Зачем же губить хорошие идеи!
Я мигом очутился около незнакомца, вложил его ладонь в свою и поднял вверх.
– Дружба! – громко воскликнул я, и долго не мог дождаться, пока аплодисменты смолкнут.
Член правительства что-то сказал собравшимся, а затем обратился к мужчине, которого я держал за руку. И тот, сияющий, под одобрительные возгласы, потащил меня за кулисы, в артистические комнаты. Сюда принесли одежду – шорты, вельветовую куртку и шляпу, и он выразительно показал – одевайся!
Я переоделся, немало подивившись своему странному виду, но космического костюма не оставил, попросил во что-нибудь завернуть. Просьбу поняли, и я получил кипу здешних газет. Одну из них, на тонкой желтоватой бумаге, я развернул, раскинув руки широко в стороны, – хотел просмотреть напечатанные фотоснимки и рисунки. Однако незнакомец газету изъял и принялся проворно заворачивать в нее мою снятую одежду. Он торопил, похоже было – сердился, не желал задерживаться ни на минуту, и вскоре мы очутились на улице. По мини-микрофону я передал товарищам:
– Выхожу в город! До связи!
Оказывается, как объяснили мне потом, лохматый человек предложил публике, собравшейся в театре, в течение месяца обучить меня языку и ровно через пятьдесят дней собраться здесь и послушать гостя из космоса – пусть расскажет о себе, о своей планете, обо всем, что будет интересно узнать. Предложение, как я уже сказал, понравилось, и член правительства разрешил увести меня, только под секретом: где я буду находиться – никто не должен знать.
Позже стала известна и такая деталь: я был под неусыпным наблюдением и защитой – в случае чего десяток вооруженных людей должны были вступиться за меня и оградить от любой опасности. Никто не знал, что я в этом не нуждался. Если бы действительно пришлось защищаться, я бы мгновенно окружил себя силовым полем.
Незнакомец подвел меня к площадке на краю тротуара под низкорослые деревца с крупными листьями и толстыми корявыми стволами. Вероятно, здесь была остановка общественного транспорта. Уже смеркалось, и он безнадежно высматривал что-то в глубине довольно зеленой улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46