Как ты думаешь? Может быть, я социолог. Только меньше теоретик, а больше практик…
– Вот видишь, а ты отсылал меня к официальным отчетам. Ты поведал такое, о чем я буду размышлять долго…
– Если тебе в самом деле интересно, полистай эту тетрадь. Здесь мои записи.
– Можно, я возьму с собой?
– Бери. Трех дней хватит?
– Вполне.
Включился экран. Меня вызывает Элла.
– Извините, Юрий Акимович… Товарищ Рану, – обратилась она ко мне. – Вам несколько теле­грамм.
– Срочные?
– Нет… – Она опустила глаза.
– Вы хорошо знаете – беспокоить только по неотложным делам!
– Не сердитесь. Время обеда, а вас нет.
– Спасибо за напоминание. – Я встал и выключил экран.
– Зачем ты так, – сказал Юрий. – Девушка тебя любит.
– Зато я не люблю девушку! – вспылил я.
– По-моему, ты себя обманываешь.
– Юра! – сложил я лодочкой ладони. – Я пришел к тебе. Я хочу говорить с тобой. На наши темы… Прошу, а?
Юра усмехнулся.
– В одном она безо всякого сомнения права – нужно пообедать. Есть жареный картофель, бифштекс с яйцом, помидоры. Разогреть?
– Как хочешь.
– Прошу тебя: успокой девушку – мол, пообедаю у старого товарища.
Только ради Юры я нажал кнопку.
– Элла.
– Да!
– Пообедаю здесь. Не беспокойся. – Я выключил экран, хотя ясно видел, Элла что-то хотела сказать.
Мы пообедали, и Юра предложил посмотреть любительский фильм, где незадолго до гибели был заснят Герман.
Застрекотал аппарат, и на стене появился светящийся четырехугольник. Секунда – я увидел лицо Германа. Он что-то, смеясь, рассказывал и смотрел прямо в глаза. От этого невольно возникало впечатление присутствия.
Милое, приятное лицо, удивительный сплав, как я уже говорил, живых черт Юрия и Жанны…
Не могу забыть, как однажды я согласился совершить с ним однодневное пешее путешествие. Он уже учился на космонавта и вдруг решил испытать силу воли.
– Двадцать километров! Без отдыха. Туда – двадцать и назад – двадцать.
Во мне взыграло ребячество, тоже захотелось испробовать силу. Только выговорил один большой при­вал.
– Ладно, – согласился Герман. – Пойдем навстречу пожеланиям трудящихся. Учтем возраст и, конечно же, заслуги перед человечеством.
Вышли в шесть утра. В полдень должны были прийти в городок энергетиков, часок отдохнуть – и назад. В семь вечера Жанна встретит победителей чашкой кофе.
Утро было теплым, туманным – в такие минуты яростно карабкаются из земли грибы, трава становится шелковистой, колокольчики низко клонят синие продолговатые цветы и будто в самом деле звенят, едва прошелестит слабый ветерок.
Шли мы размеренно, не спеша, распределив силы на долгий путь. Когда солнце поднялось довольно высоко, с бетонной дороги свернули на проселок. Дышалось свободно, ноги сами несли вперед. Деревья над головой негромко шелестели, в полутьме рощиц приветливо мерцали разноцветные лепестки цветов.
Как всегда, мы не умели молчать – обсуждали волнующие нас проблемы, обменивались новостями. Герман рассказал о тренировках в Космическом центре, о предстоящем учебном полете. Я тоже не умолчал о самом интересном для Германа: космический отдел нашего Института готовит для серийного производства новый межпланетный лайнер. Герману, вероятно, придется на таких летать.
Реакция на мои слова оказалась более чем бурной. Герман потребовал (именно потребовал!), чтобы я завтра же сводил его в Институт и показал космическую новинку. Я пообещал. Герман порывисто поцеловал меня и засыпал вопросами – ракета была принципиально новой.
В общем, мы не заметили, как отмахали двадцать километров. И вот тут, в конечном пункте, я обнаружил, что натер ногу. Нога начала болеть, и разумеется, идти обратно я не мог.
– Дядя Матти, – сказал Герман. – Пожалуйста, не обижайтесь. Я отправлю вас домой, через пять минут вы будете на месте. А я должен пройти намеченный путь.
Так он и сделал. Герман никогда не отступал от поставленной цели. Если уж что задумал – непременно добьется…
Фильм продолжался. Вслед за Германом мы с Юрием шли по цветущему лугу. Цветы, цветы крупным планом. Лепестки бьются в объектив, как крылья разноцветных бабочек. Красное, оранжевое, синее пламя живительно полыхает на экране. Враз все исчезает, вернее, остается внизу, у подножия мощной космической ракеты, одетой пока строительными лесами. Камера медленно устремляется ввысь по остову космического корабля. Опять лицо Германа – он показывает на ракету, потом на себя: мол, на этой машине полечу я! И победно складывает на груди руки.
Вот и весь фильм. Тем и дорог он, что самый последний. Я не раз снимал Германа в детские годы, даже в нашей знаменитой корабельной роще. Эти фильмы сегодня смотреть не будем. Слишком большое впечатление и от одного…
– Скажи, Юра. Ты бы хотел, чтобы у тебя была дочь?
Юрий удивленно вскинул брови, а я продолжал:
– Помнишь сказку? Жили-были старик со старухой. Детей у них не было. И вот однажды зимой вышли они во двор, скатали из снежных комочков девушку. Девушка вдруг ожила и стала для них дочерью…
– К сожалению, это только сказка.
– А если в самом деле я приведу «снегурочку» и она назовет тебя папой?
– Что-то фантазируешь…
– Еще вопрос. Если бы у вас родилась девочка, как бы вы ее назвали?
– Не помню… В свое время как-то хотели назвать… Зачем тебе это?
– Ответь, пожалуйста. Я потом объясню.
Юрий повел плечами, нажал кнопку.
– Жанна, ты не помнишь, какое имя мы придумали для девочки? Если бы она родилась?
– Вот так вопрос! – откликнулась Жанна. – Мы бы назвали Юлией. В честь твоей мамы. А почему ты вспомнил?
– Пусть он объяснит, – покосился на меня Юрий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46