– Незримых нам нужно опасаться?
– Нет. Те, кто идет из Эдема, их не интересуют.
– Ну и слава Богу. Значит, вернемся той же дорожкой, что и пришли.
– Было бы неплохо. Я когда вас, беспомощных, в Эдем тащил, не все вещи успел подобрать. Аккордеон остался и, кажется, пара дорожных мешков. Вам бы они сейчас здорово пригодились.
– Постараемся найти.
– Ну тогда, наверное, все, – Артем похлопал Цыпфа по плечу. – Пойду, пока люди делом заняты. Потом объясните им что к чему. Лилечке особый привет.
– Мы уже не увидимся? – Цыпфу почему-то стало нестерпимо тоскливо, словно с ним прощался не чужой человек, а старый и добрый приятель.
– Сам не знаю… Кое-какие незаконченные делишки еще остались… Возможно, я загляну напоследок в Отчину. Тогда и свидимся. А пока желаю всем удачи.
Его рука опять легла на плечо Цыпфа – не только легла, но и легонько подтолкнула его вперед. Так взрослые прогоняют от себя детей, чтобы те не видели их в момент горя или слабости.
Лева сделал по инерции несколько шагов, выждал пару минут и только тогда посмел оглянуться. На том месте, где только что стоял Артем, порхали черные пушистые снежинки.
Лилечку подвело чрезмерное усердие в работе. Сильно опередив других сборщиков бдолаха, девушка добралась почти до центра плантации. Наклонившись в очередной раз, она увидела в путанице сизых веточек нечто такое, что заставило ее издать звук, обычно определяемый словарями как визг, только куда более пронзительный. Не исключено, что слышать его можно было даже в ультразвуковом диапазоне.
Все дружно бросились к Лилечке на помощь, но первым, как ни странно, успел Цыпф, находившийся от места происшествия дальше всех. Напрочь забыв прошлые обиды, девушка вцепилась в него, как испуганный детеныш обезьяны – в свою мамашу.
– Ну все, все, – Лева гладил ее по волосам. – Он же мертвый, он не кусается…
– Действительно, – сказал" Смыков, раздвинув рукой заросли бдолаха. – Как он может кусаться? Головы-то нет.
– Ты, Верка, права оказалась, – скривился Зяблик. – Жмуриков тут хоронить не надо… Сами на нет сходят. Но зато как перед этим выглядят… Тьфу!
– И головы нет, и пальцев. На правой руке. – Смыков преспокойно продолжал осмотр неведомо откуда взявшегося трупа.
– Может, отъел кто-нибудь? – высказал свое предположение Зяблик.
– Кто здесь мог их отъесть? Мышки-норушки? Разве вы местную живность не видели?
– Мало ли что мы видели… Прилетели стервятники откуда-нибудь.
– Стервятники бы первым делом потроха склевали. Вон они, все наружу торчат. И печенка, и селезенка… Хоть анатомию изучай, – авторитетно заявил Смыков.
– Ты, главное, позыркай, нет ли при нем какого-нибудь оружия.
– Ничего! – Смыков ногой перевернул мертвое тело, которое тут же развалилось на части, как трухлявая колода. – Ни оружия, ни одежды. Если что и было, так те, кто его убил, все забрали.
– Убили, думаешь? А не мог он сам загнуться, бдолахом обожравшись?
– Нет! Вы, братец мой, сюда посмотрите. Голова отчленена вместе с ключицей, наискосок. Страшной силы удар! А пальцев потому нет, что он рукой прикрывался.
– Башку надо искать, – сказал Зяблик. – По башке определим, кем он был на этом свете.
– Если она тут осталась, то найдем… Так, упал он сюда… Удар, значит, с этой стороны нанесен. Следовательно, искать надо в том направлении. – Смыков взмахом руки очертил примерный район поисков. – Далеко она, конечно, улететь не могла, но метров пять я гарантирую.
Остальные члены ватаги молчали, с почтением прислушиваясь к профессиональному диалогу бывшего убийцы и бывшего сыскаря, только Лилечка продолжала всхлипывать: «Какой ужас, ведь я на него чуть не наступила!»
Отсутствовавшую голову отправились искать всем гамузом, за исключением женщин и Цыпфа, прикованного к месту объятиями не на шутку перепуганной Лилечки. Однако, вопреки прогнозам Смыкова, она не обнаружилась ни в пяти, ни даже в десяти метрах от трупа. Стали высказываться предположения, что, дескать, голову мог унести с собой убийца, пожелавший изготовить из нее памятный сувенир, или что обезглавленный прибежал сюда самостоятельно, совсем как оказавшийся в аналогичной ситуации петух (еще неизвестно, на какие чудеса способен наглотавшийся бдолаха человек).
– Тут она! Нашел! – объявил наконец Зяблик, добравшийся чуть ли не до края плантации.
Подняв за волосы черный, изъеденный молниеносным гниением обрубок, все еще взиравший на мир широко открытыми и на удивление ясными глазами. Зяблик спросил:
– Может, узнает кто?
Общее мнение сошлось на том, что в таком виде этого бедолагу и мать родная не узнает.
Тем не менее Зяблик, утративший брезгливость много лет назад в своем первом следственном изоляторе, продолжал старательно изучать жуткую находку.
– Иди-ка сюда, – позвал он Смыкова. – Пощупай.
– Зачем? – Чувствовалось, что Смыкову очень не хочется марать перед обедом руки.
– Нет, ты пощупай, пощупай, – настаивал Зяблик.
– Я и так вижу, – ответил Смыков, неохотно подходя к нему. – Ну и что?
– Это я у тебя хочу спросить – ну и что?
– Обыкновенная шишка, – Смыков прищурился, со всех сторон рассматривая мертвую голову. – Ты что, шишек никогда себе не набивал?
– Какая это шишка? Это рог! Глаза разуй! – нахмурился Зяблик.
– Рога парами растут. А где тогда второй? Нетути…
– Еще не вырос. Рога, как зубы, режутся. Могут сразу оба, а могут поодиночке.
– Вам, братец мой, аггелы за каждым кустом чудятся… Имелись бы настоящие рога, тогда бы и спора не было. А это ни то ни се.
– Какой из тебя следователь! – Зяблик скривился, как от зубной боли. – Никакого любопытства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25