— Куда теперь? — поинтересовался Эллерс.— Не знаю, — медленно проговорил Кервин. — Наверно, для начала надо бы явиться в Миссию за назначением.Каких-то четких планов у него еще не оформилось; но тащиться в кильватере у Эллерса ему точно не хотелось. Тот, конечно, душа-человек; но свидеться после долгой разлуки с родной планетой Кервин предпочел бы один на один.— В Миссию?! — чуть не поперхнулся Эллерс. — Ты что, спятил? Хуже какого-нибудь кадета, честное слово! До сих пор, что ли, не в себе от радости, что в большой космос вырвался? Перебьются как-нибудь бюрократы здешние и до завтра. А на сегодняшний вечер… — Он широким жестом обвел портовый забор и то, что скрывалось за ним. — Вино, женщины и песни, порядок произвольный.Кервин замялся, и Эллерс усилил нажим.— Пошли! Я знаю Торговый город, как свои пять пальцев. Тебе не мешало бы приодеться по здешней погоде — а я знаю все рынки. А то вздумаешь еще, чего доброго, отовариваться в каких-нибудь забегаловках для туристов — сам не заметишь, как просадишь жалованье за полгода.Что правда, то правда. Несмотря на название, Большие Корабли были не настолько грузоподъемны, чтобы перевозить запасы одежды и прочий личный скарб. Гораздо дешевле обходилось, улетая с планеты, избавиться ото всего, что успело скопиться, а по прибытии на новое место службы экипироваться с поправкой уже на местную специфику — чем тащить все за собой и платить за избыточный вес. В итоге, на всех планетах Земной Империи космопорт постепенно окружался кольцом всевозможных магазинов и лавочек — хороших, плохих и более или менее сносных, от центров фирменной моды до филиалов блошиного рынка.— И еще: я знаю все до единого здешние злачные места. Если ты не пробовал даркованского шаллана, Рыжий, то считай, что и не жил. Знаешь, в горах об этом зелье рассказывают всякие странные вещи, особенно, как оно действует на женщин. Помнится, как-то…Кервин оставил всякие попытки проявления инициативы и поплелся за Эллерсом; болтовня того свернула на хорошо знакомую колею, и Кервин слушал вполуха. Послушать Эллерса — так у него было столько женщин на стольких мирах, что удивительно, как в промежутках ему удавалось выбираться в космос. В героинях его историй могла оказаться, например, сирианская птицедева, с огромными голубыми крыльями и очень пушистая; или принцесса с Арктура-4, окруженная целым сонмом камеристок, сросшихся с ней волоконцами псевдоплоти, и так до самой ее смерти.За воротами космопорта открывалась огромная площадь, в центре которой высился памятник на внушительном ступенчатом постаменте. За памятником был разбит небольшой парк; на ветру трепетала фиолетовая листва. При взгляде на деревья к горлу Кервина подступил ком.Когда-то он знал эти места довольно неплохо. С того времени Торговый город разросся — и одновременно съежился. Нависающий над площадью небоскреб Имперской Миссии, когда-то вызывавший благоговейный восторг, теперь был просто высоким зданием. Зато кольцо лавочек и магазинов вокруг площади заметно расширилось. И монументального отеля «Небесная гавань» со сверкающим неоновыми огнями фасадом Кервин что-то не припоминал. Воспоминания нахлынули волной, и отсортировать, что к чему, было крайне непросто.Они пересекли площадь и свернули на улицу, вымощенную каменными блоками столь чудовищного размера, что при попытке представить, кто мог бы ворочать этими гигантскими плитами, отказывало воображение. На улице было тихо и пусто; скорее всего, подумал Кервин, большинство землян отправились посмотреть, как сядет и взлетит «Корона юга», а для даркован пока слишком рано. Настоящий же город был еще не слышен и не виден. Кервин снова вздохнул и последовал за Эллерсом в обход длинного ряда припортовых лавочек.— Вот здесь, — заявил наконец Эллерс, — можно отыскать для тебя что-нибудь подходящее.Это была типичная даркованская лавочка: развал занимал пол-улицы, и практически невозможно было отличить, где кончается выставленный на продажу товар и начинается имущество владельца. Разве что для удобства землян некоторая часть товара была извлечена из общей кучи и разложена по столам и полкам, Они миновали широкий арочный проем, и ноздри Кервина раздулись, уловив знакомый запах ароматизированного дыма, пропитывающий любое даркованское жилище, от трущобы до дворца. В Приюте Астронавта этих благовоний не употребляли (по крайней мере, официально), но от даркованского персонала, от воспитательниц и нянечек часто веяло этим густым смолистым ароматом, впитавшимся в волосы и одежды. Эллерс наморщил нос; Кервин улыбнулся.Владелец лавки, невысокий и сморщенный, в желтой рубашке и напоминающих бриджи штанах, обернулся и пробормотал дежурное приветствие: «С'дайз шайа» (Безмерно польщен).— З'пар серву , — автоматически пробормотал в ответ Кервин, и Эллерс недоуменно воззрился на него.— А я и не думал, что ты болтаешь на их жаргоне! Ты же говорил, тебя отправили отсюда еще ребенком.— Я знаю только городской диалект.Даркованин уже поворачивался к длинной вешалке с разноцветными плащами, короткими кожаными куртками и шелковыми жилетами.— Нет, — осадил его Кервин на терра-стандарте, почему-то сильно на себя обозлившись. — Земную одежду.Он сосредоточился на том, чтобы отобрать несколько смен рубашек, белья, бритвенные принадлежности; надо же как-то протянуть первые несколько дней, пока не прояснится поконкретней, что нужно по погоде и для работы. И пока владелец лавки увязывал купленное в пакеты, Джонни Эллерс, глазея по сторонам, добрел до большого стола уже возле самой обочины.— А это что еще за чудо, Джефф?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72