Я старше Утера, а он, по меркам воинов, тоже не мальчик. Когда родилась Моргауза, мне было двадцать шесть. А сейчас мне тридцать девять, Игрейна, и из детородного возраста я уже вышла.
В бронзовом зеркале, что Игрейна по-прежнему держала в руках, мерцало отражение ее сестры – искаженное, бесформенное, текучее, как вода; вот образ прояснился, вот затуманился – и исчез совсем.
– Ты так думаешь? – проговорила Игрейна. – А я тебе скажу, что еще одного ребенка ты родишь.
– Надеюсь, что нет, – возразила Вивиана. – Я старше, чем была наша мать, когда она умерла родами, произведя на свет Моргаузу, и избежать ее судьбы у меня никакой надежды нет. В этом году я в последний раз приму участие в обрядах Белтайна, а после того передам свой титул какой-нибудь женщине помоложе, чем я, и стану ведуньей, Мудрой, – уподобившись Древним. Я надеялась, что однажды уступлю место Моргаузе…
– Тогда почему ты не оставила ее на Авалоне и не подготовила себе в преемницы?
В лице Вивианы отражалась глубокая печаль.
– Она не годится. За плащом Владычицы она различает только власть, но не череду бесконечных страданий и жертв. Так что эта Дорога не для нее.
– Сдается мне, ты не слишком-то страдала, – возразила Игрейна.
– Тебе про то неведомо. Ты ведь тоже отказалась от этой дороги. Я отдала ей всю жизнь и все-таки готова повторить: куда легче удел простой поселянки – вьючной скотины и племенной кобылы в течке. Ты видишь меня, облаченную в одежды Богини, увенчанную ее короной, в час триумфа подле ее котла; ты не видишь тьмы пещеры и глубин великого моря… Ты к этому не призвана, милая моя девочка, и благодари Богиню, что твоя участь – иная.
«По– твоему, я ничего не знаю о страданиях и немом терпении, спустя четыре-то года?» -подумала про себя Игрейна, но вслух не сказала ничего. Вивиана, склонившись над Моргейной, ласково поглаживала шелковистые темные волосы девочки.
– Ах, Игрейна, ты даже представить не в силах, как я тебе завидую: всю жизнь я мечтала о дочери. Богиня знает, Моргауза была мне как родная, но при этом оставалась чужой, точно родилась от незнакомой женщины, а не от моей же матери… Я мечтала о дочери, которой однажды смогу передать титул. – Жрица вздохнула. – Но я родила лишь одну девочку, да и та умерла, а сыновья мои меня оставили. – Она вздрогнула всем телом. – Ну что ж, такова моя участь, и я попытаюсь смириться с нею, как и ты – со своей. Я ничего у тебя не прошу, Игрейна, кроме разве одного, а остальное предоставлю той, что госпожа над всеми нами. Когда Горлойс вернется домой, отсюда он отправится в Лондиниум на церемонию избрания короля. Ты должна каким-то образом исхитриться и заставить мужа взять тебя с собою.
– Эта твоя единственная просьба будет потруднее всего прочего, вместе взятого! – рассмеялась Игрейна. – Ты в самом деле считаешь, будто Горлойс обременит своих воинов тяжкой обязанностью сопровождать молодую жену до Лондиниума? Мне, конечно, хотелось бы туда съездить, да только Горлойс возьмет меня с собою не раньше, чем в тинтагельском саду зацветут южные апельсины и фиги!
– И тем не менее ты должна добиться своего и взглянуть на Утера Пендрагона.
– А ты, надо думать, дашь мне талисман, чтобы он влюбился в меня по уши? – вновь расхохоталась Игрейна.
Вивиана погладила вьющиеся рыжие пряди.
– Ты молода, Игрейна, и, кажется, даже не представляешь себе, насколько красива. Не думаю, что Утеру понадобятся талисманы.
Игрейна содрогнулась всем телом в нежданном приступе страха.
– Пожалуй, талисман пригодится мне – чтобы я от Утера не шарахалась!
Вивиана вздохнула. И дотронулась до лунного камня, подвески на груди у Игрейны.
– Это не Горлойсов подарок, – заметила она.
– Нет, ты же сама мне его вручила в день свадьбы, разве не помнишь? Ты сказала, камень принадлежал моей матери.
– Дай его мне. – Просунув руку под вьющиеся пряди, Вивиана расстегнула застежку на цепочке. – Когда камень вернется к тебе, Игрейна, вспомни мои слова и поступи так, как подскажет тебе Богиня.
Игрейна молча глядела на самоцвет в руках у жрицы. Молодая женщина вздохнула, но протестовать не стала. «Я ничего ей не обещала, – яростно твердила она про себя. – Ничего!»
– А ты поедешь в Лондиниум на избрание этого вашего короля?
Вивиана покачала головой.
– Я еду во владения другого короля, который еще не знает, что ему придется сражаться на стороне Утера. Бан Армориканский избран Верховным королем в Малой Британии, и его друиды объявили Бану, что в знак этого ему должно пройти Великий обряд. Я послана совершить Великий Брак.
– А мне казалось, Малая Британия – христианские земли.
– Да, так и есть, – равнодушно подтвердила Вивиана. – Его священники отзвонят в колокола, помажут его святым мирром и объяснят, что его Бог ради него пожертвовал собою. Но народ ни за что не примет короля, который сам не обещан в Великую жертву.
Игрейна глубоко вздохнула.
– Я так мало знаю…
– В древние времена, Игрейна, – объяснила Вивиана, – король связывал свою жизнь с благоденствием земли и, подобно всем Мерлинам Британии, клялся: если на землю его обрушатся бедствия или настанут тяжкие времена, он умрет ради того, чтобы земля жила. А если он отречется от этой жертвы, земля погибнет. Я… мне не следует говорить об этом, это таинство, но ведь и ты, Игрейна, ты тоже на свой лад отдаешь жизнь за исцеление земли. Никто из рожениц не знает, не потребует ли Богиня ее жизнь. Некогда и я лежала связанной и беспомощной, и к горлу моему был приставлен нож, но я знала: если смерть заберет меня, моя искупительная кровь возродит землю… – Голос ее, дрогнув, умолк, благоговейно молчала и Игрейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67