ну, конечно же, подумала про себя Вивиана, волосы у него такие светлые, что седину и не разглядишь. Он был роскошно разодет на римский манер и чисто выбрит, опять-таки по римскому обычаю. Короны он не носил, но руки его от локтя до плеча украшали два крученых браслета из чистого золота, а на груди переливалась богатая золотая гривна.
– На сей раз не умрет. Я в ранах головы кое-что смыслю. А что до телесных повреждений, так легкие не затронуты. Через день-другой он уже бегать будет.
Морщины на лице Утера отчасти разгладились.
– Если я только дознаюсь, кто выпустил кобылу… А мальчишку за то, что на Громе вздумал кататься, по-хорошему надо бы отлупить до потери сознания!
– Смысла нет. Мальчик уже поплатился за свое безрассудство и наверняка усвоил урок, если в таковом есть необходимость, – возразила Вивиана. – Однако надо бы тебе присматривать за сыном получше.
– Не могу же я сторожить его денно и нощно. – Вид у Утера был изможденный, глаза запали. – Я то и дело уезжаю на войну, а такого большого мальчишку к нянькиной юбке не привяжешь! А ведь это не первый случай – были и другие…
– Моргейна мне рассказала.
– Несчастье за несчастьем, право слово. Отец единственного сына обречен вечно уповать на милость судьбы: того и гляди беда нагрянет, – вздохнул Утер. – Но я позабыл об учтивости, родственница. Садись со мною рядом, кушай из моего блюда, если хочешь. Я знаю, Игрейна очень хотела послать за тобой, и я дозволил ей отправить гонца, но ты приехала куда быстрее, чем мы с ней предполагали… стало быть, это правда, что ведьмы Священных островов умеют летать?
Вивиана прыснула:
– Ах, если бы! Небось тогда б я не извела двух хороших пар башмаков в трясинах да топях! Увы, обитателям Авалона и даже самому Мерлину приходится путешествовать пешком или верхом, в точности как простецам. – Жрица отломила себе пшеничного хлеба и зачерпнула масла из деревянной масленки. – Тебе ли, со змеями на запястьях, верить в старые сказки! Нас с Игрейной связывают узы крови. Игрейна – дочь моей матери, так что я знаю, когда у нее во мне нужда.
Утер поджал губы.
– Хватит с меня снов и чародейства! В жизни больше не стану иметь с ними дела.
Вивиана умолкла, именно на это и рассчитывал ее собеседник. Один из слуг положил ей соленой баранины, гостья с одобрением отозвалась о вареве из свежих трав, первых в этом году. Отведав немного того и другого, Владычица отложила нож и заговорила снова:
– Уж каким бы образом я здесь ни оказалась, Утер, привела меня сама судьба, это для меня знак, что твой сын оберегаем Богами, ибо он нужен миру.
– Этой судьбою я сыт по горло, – отозвался Утер. Голос его звучал напряженно. – Если ты и впрямь колдунья, свояченица, я молю тебя: дай Игрейне какой-нибудь талисман от бесплодия. Когда мы поженились, я думал, она подарит мне много детей, раз уж родила дочь старику Горлойсу, но у нас – только один сын, а ведь ему уже шесть.
«Среди звезд начертано, что других сыновей у тебя не будет». Но Вивиана не произнесла этого вслух. А вместо того сказала:
– Я поговорю с Игрейной, нужно убедиться, не скрытая ли болезнь не дает ей зачать дитя.
– О, зачинает она с легкостью, но вот носит не больше луны или двух, а тот единственный, которого она доносила до родов, истек кровью, когда ему перерезали пуповину, – мрачно сообщил Утер. – Впрочем, родился он уродом, так что, может, оно и к лучшему; но если бы ты дала ей какой-нибудь талисман, чтобы она произвела на свет здоровое дитя… сам не знаю, верю я в такие вещи или нет, но я готов ухватиться за соломинку!
– У меня нет таких талисманов, – ответила Вивиана, искренне жалея короля. – Я ведь не Великая Богиня, мне не дано даровать или отнимать детей; да я и не стала бы, кабы и могла. Не мне вмешиваться в то, что предрешено судьбой. А разве твой священник не втолковывает тебе то же самое?
– Ну да, отец Колумба разглагольствует о том, что надо, дескать, смиряться с Господней волей, но ведь священнику не вверено королевство, в котором воцарится хаос, если я умру, не оставив наследника, – возразил Утер. – Поверить не могу, что таково желание Господа!
– Чего желает Господь, никому из нас не ведомо, – промолвила Вивиана, – ни тебе, ни мне, ни даже отцу Колумбе. Но вот что я знаю доподлинно – и для того, чтобы это понять, не нужно ни магии, ни колдовства, – должно тебе беречь маленького сына, ибо он-то и взойдет на трон.
Утер поджал губы.
– Господь да не допустит такой судьбы, – проговорил он. – Я бы горевал вместе с Игрейной, умри ее сын, и за нее, и за себя, – он славный, многообещающий мальчуган, но наследником Верховного короля Британии он стать не может. Во всем королевстве, обойди его хоть вдоль и поперек, не найдется ни одного человека, кто не знал бы, что мальчик был зачат, пока Игрейна еще оставалась женою Горлойса, и появился на свет месяцем раньше, чем должно, чтобы называться моим сыном. Да, родился он маленьким и тщедушным, это верно, правда и то, что младенцы порою выталкиваются из утробы до срока, но не могу же я разъезжать по королевству туда-сюда и рассказывать об этом всем и каждому, кто считает на пальцах, верно? Возмужав, он получит титул герцога Корнуольского, но что до Верховного короля – здесь я ни малейших надежд не питаю. Даже если он успеет вырасти, во что мне слабо верится, с его-то невезучестью.
– Он похож на тебя как две капли воды, – возразила Вивиана. – Ты думаешь, люди при дворе слепы?
– А как насчет тех, что при дворе отродясь не бывали? Нет, мне непременно нужно обзавестись наследником, рождение которого ничем не запятнано. Игрейна должна родить мне сына.
– Ну что ж, дай-то Господи, – отозвалась Вивиана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67