ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Почему вдруг так изменилось ее лицо? На нее смотрела взрослая женщина – кожа бледная, темные завитки отсвечивают красным светом, словно огненные искры, только глаза те же.
– Эйлан!
От оклика Диды Эйлан моргнула – из воды на нее снова смотрело ее собственное отражение. Дида дрожала, и Эйлан тоже вдруг почувствовала, что замерзла. Девушки торопливо натянули на себя одежды. Дида взяла корзинку с пирожками, и по лесу разнеслось ее сочное, звонкое пение.
Владычица источника священного,
Тебе свои дары я приношу.
Молю тебя я о благословении,
Удачи, счастья и любви прошу.
«В Лесной обители, – подумала Эйлан, – эту песню жрицы непременно исполнили бы хором». Она стала подпевать, и ее голосок, тоненький и нерешительный, слился с звучным голосом Диды в удивительно красивой гармонии.
Благослови наш лес и поле,
Пошли нам щедрый урожай,
Даруй моим родным здоровье
И души их храни и защищай!
Эйлан стала лить в воду из бутыли медовый напиток, а Дида ломала на кусочки пирожки и бросала их в озеро. Течение подхватило дары, и на мгновение Эйлан показалось, что вода зажурчала громче. Склонившись над темной гладью, девушки покидали в озеро и монеты.
Вскоре рябь на поверхности озера исчезла, и Эйлан, словно в зеркале, увидела отражение двух очень похожих лиц – своего и Диды. Она вся сжалась от напряжения, с испугом ожидая, что ее взору снова предстанет незнакомка. Взгляд затуманился, и теперь она видела в озере только одно лицо, с удивительными глазами, которые излучали райский свет, словно звезды на ночном небосводе.
«Госпожа, Ты дух этого озера? Что я должна сделать?» – спросило ее сердце. И девушке послышалось, что в ответ донеслось:
«Моя жизнь течет повсюду, моя жизнь и в твоих венах. Я – Река Времени и Море Пространства. Ты принадлежала Мне в прежних жизнях, принадлежишь Мне и теперь. Адсарта, дочь Моя, когда ты исполнишь данный Мне обет?»
Эйлан показалось, что глаза Богини засверкали ослепительным блеском и озарили ее душу. А может, это всего лишь свет солнца? Сбросив с себя пелену грез, она осознала, что жмурится от пронизывающих кроны деревьев ярких лучей.
– Эйлан! – услышала девушка раздраженный возглас Диды. Должно быть, та уже не первый раз окликала ее. – Что с тобой сегодня?
– Дида! – воскликнула Эйлан. – Разве ты не видела Ее? Не видела в озере Богиню?
Дида покачала головой.
– Ты сейчас похожа на одну из тех святош, живущих в Вернеметоне, которые вечно твердят о каких-то видениях!
– Как ты можешь так говорить?! Ты же дочь архидруида. В Лесной обители ты могла бы стать сказительницей!
Дида поморщилась.
– Женщина-бард? Арданос ни за что не позволил бы такое, да и я не желаю всю жизнь сидеть взаперти с целой сворой женщин. Лучше уж вступлю в Братство Воронов и вместе с твоим молочным братом Синриком пойду сражаться против Рима!
– Тише! – Эйлан огляделась вокруг, словно деревья могли слышать их. – Будто не знаешь, что об этом не следует болтать даже здесь? И потом, вместе с Синриком ты хочешь не сражаться против Рима, а спать рядом с ним. Я ведь заметила, какими глазами ты смотришь на него! – сказала она с шаловливой усмешкой.
Дида покраснела.
– Что ты в этом понимаешь! – вскричала она. – Посмотрим, что ты будешь делать, когда потеряешь голову из-за какого-нибудь мужчины. Вот уж тогда я посмеюсь над тобой. – Она стала складывать скатерть.
– Этого не будет никогда, – возразила Эйлан. – Я хочу служить Великой Богине! – На мгновение в глазах у нее потемнело. Девушке показалось, что и вода зажурчала громче, словно ее слова были услышаны владычицей озера. Дида сунула ей в руки корзину.
– Пошли домой. – Она направилась вверх по тропинке. Но Эйлан медлила. Ей послышалось нечто совсем не похожее на журчание родника.
– Подожди! Ты разве не слышишь? Оттуда, из кабаньей ямы…
Дида остановилась и повернула голову. Девушки прислушались. Теперь звук был гораздо слабее, как будто стонало раненое животное.
– Надо пойти и посмотреть, – наконец вымолвила Эйлан, – хотя из-за этого мы наверняка не успеем вернуться домой засветло. Но если туда кто-то свалился, мы позовем мужчин, чтобы они вызволили несчастного.
На дне кабаньей ямы лежал юноша. Он был весь в крови и дрожал. С меркнущим светом угасала и его надежда на спасение.
В яме было сыро и грязно, стоял мерзкий запах испражнений животных, которые когда-то попадали в эту ловушку. В дно и стенки были вбиты острые колья. Один из них вонзился ему в плечо. И хотя юноша решил, что рана не очень опасная, ибо ушибленная при падении рука занемела и он почти не чувствовал боли, она, тем не менее, вполне могла оказаться смертельной.
Но смерти он не боялся. Гаю Мацеллию Северу Силурику исполнилось девятнадцать лет, и он присягнул на верность императору Титу. Став офицером римской армии, он впервые изведал вкус сражения еще в том возрасте, когда его подбородок покрывал лишь густой пушок. Однако умереть в яме-ловушке, словно глупый заяц, – эта мысль приводила его в ярость. «Кроме себя винить некого», – с горечью думал Гай. Послушался бы Клотина Альба, так сидел бы сейчас у теплого очага, попивал пиво да заигрывал бы с дочкой хозяина Гвенной. Эта девушка с легкостью отбросила добродетельные манеры, свойственные жительницам внутренних районов Британии, и усвоила смелое поведение женщин, живших в Лондинии и других римских городах, так же как ее отец без усилий выучил латинский язык и привык носить тогу.
Но ведь его направили в это путешествие, потому что он хорошо изъяснялся на британских диалектах, припомнил Гай, и губы его скривились в мрачной усмешке. Его отец, Север-старший, был префектом лагеря в Деве, где располагался 11 Вспомогательный легион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
– Эйлан!
От оклика Диды Эйлан моргнула – из воды на нее снова смотрело ее собственное отражение. Дида дрожала, и Эйлан тоже вдруг почувствовала, что замерзла. Девушки торопливо натянули на себя одежды. Дида взяла корзинку с пирожками, и по лесу разнеслось ее сочное, звонкое пение.
Владычица источника священного,
Тебе свои дары я приношу.
Молю тебя я о благословении,
Удачи, счастья и любви прошу.
«В Лесной обители, – подумала Эйлан, – эту песню жрицы непременно исполнили бы хором». Она стала подпевать, и ее голосок, тоненький и нерешительный, слился с звучным голосом Диды в удивительно красивой гармонии.
Благослови наш лес и поле,
Пошли нам щедрый урожай,
Даруй моим родным здоровье
И души их храни и защищай!
Эйлан стала лить в воду из бутыли медовый напиток, а Дида ломала на кусочки пирожки и бросала их в озеро. Течение подхватило дары, и на мгновение Эйлан показалось, что вода зажурчала громче. Склонившись над темной гладью, девушки покидали в озеро и монеты.
Вскоре рябь на поверхности озера исчезла, и Эйлан, словно в зеркале, увидела отражение двух очень похожих лиц – своего и Диды. Она вся сжалась от напряжения, с испугом ожидая, что ее взору снова предстанет незнакомка. Взгляд затуманился, и теперь она видела в озере только одно лицо, с удивительными глазами, которые излучали райский свет, словно звезды на ночном небосводе.
«Госпожа, Ты дух этого озера? Что я должна сделать?» – спросило ее сердце. И девушке послышалось, что в ответ донеслось:
«Моя жизнь течет повсюду, моя жизнь и в твоих венах. Я – Река Времени и Море Пространства. Ты принадлежала Мне в прежних жизнях, принадлежишь Мне и теперь. Адсарта, дочь Моя, когда ты исполнишь данный Мне обет?»
Эйлан показалось, что глаза Богини засверкали ослепительным блеском и озарили ее душу. А может, это всего лишь свет солнца? Сбросив с себя пелену грез, она осознала, что жмурится от пронизывающих кроны деревьев ярких лучей.
– Эйлан! – услышала девушка раздраженный возглас Диды. Должно быть, та уже не первый раз окликала ее. – Что с тобой сегодня?
– Дида! – воскликнула Эйлан. – Разве ты не видела Ее? Не видела в озере Богиню?
Дида покачала головой.
– Ты сейчас похожа на одну из тех святош, живущих в Вернеметоне, которые вечно твердят о каких-то видениях!
– Как ты можешь так говорить?! Ты же дочь архидруида. В Лесной обители ты могла бы стать сказительницей!
Дида поморщилась.
– Женщина-бард? Арданос ни за что не позволил бы такое, да и я не желаю всю жизнь сидеть взаперти с целой сворой женщин. Лучше уж вступлю в Братство Воронов и вместе с твоим молочным братом Синриком пойду сражаться против Рима!
– Тише! – Эйлан огляделась вокруг, словно деревья могли слышать их. – Будто не знаешь, что об этом не следует болтать даже здесь? И потом, вместе с Синриком ты хочешь не сражаться против Рима, а спать рядом с ним. Я ведь заметила, какими глазами ты смотришь на него! – сказала она с шаловливой усмешкой.
Дида покраснела.
– Что ты в этом понимаешь! – вскричала она. – Посмотрим, что ты будешь делать, когда потеряешь голову из-за какого-нибудь мужчины. Вот уж тогда я посмеюсь над тобой. – Она стала складывать скатерть.
– Этого не будет никогда, – возразила Эйлан. – Я хочу служить Великой Богине! – На мгновение в глазах у нее потемнело. Девушке показалось, что и вода зажурчала громче, словно ее слова были услышаны владычицей озера. Дида сунула ей в руки корзину.
– Пошли домой. – Она направилась вверх по тропинке. Но Эйлан медлила. Ей послышалось нечто совсем не похожее на журчание родника.
– Подожди! Ты разве не слышишь? Оттуда, из кабаньей ямы…
Дида остановилась и повернула голову. Девушки прислушались. Теперь звук был гораздо слабее, как будто стонало раненое животное.
– Надо пойти и посмотреть, – наконец вымолвила Эйлан, – хотя из-за этого мы наверняка не успеем вернуться домой засветло. Но если туда кто-то свалился, мы позовем мужчин, чтобы они вызволили несчастного.
На дне кабаньей ямы лежал юноша. Он был весь в крови и дрожал. С меркнущим светом угасала и его надежда на спасение.
В яме было сыро и грязно, стоял мерзкий запах испражнений животных, которые когда-то попадали в эту ловушку. В дно и стенки были вбиты острые колья. Один из них вонзился ему в плечо. И хотя юноша решил, что рана не очень опасная, ибо ушибленная при падении рука занемела и он почти не чувствовал боли, она, тем не менее, вполне могла оказаться смертельной.
Но смерти он не боялся. Гаю Мацеллию Северу Силурику исполнилось девятнадцать лет, и он присягнул на верность императору Титу. Став офицером римской армии, он впервые изведал вкус сражения еще в том возрасте, когда его подбородок покрывал лишь густой пушок. Однако умереть в яме-ловушке, словно глупый заяц, – эта мысль приводила его в ярость. «Кроме себя винить некого», – с горечью думал Гай. Послушался бы Клотина Альба, так сидел бы сейчас у теплого очага, попивал пиво да заигрывал бы с дочкой хозяина Гвенной. Эта девушка с легкостью отбросила добродетельные манеры, свойственные жительницам внутренних районов Британии, и усвоила смелое поведение женщин, живших в Лондинии и других римских городах, так же как ее отец без усилий выучил латинский язык и привык носить тогу.
Но ведь его направили в это путешествие, потому что он хорошо изъяснялся на британских диалектах, припомнил Гай, и губы его скривились в мрачной усмешке. Его отец, Север-старший, был префектом лагеря в Деве, где располагался 11 Вспомогательный легион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189