А он терпеливо подавал сигналы, повторяя одни и те же слова, которые чуть слышно звучали в моих наушниках:
– Алло… алло… говорит… «Венера-1»… слушайте… алло… алло… говорят… «Венера-1»… слушайте…
Этот голос то совершенно исчезал, то, совсем слабый, воз– никал снова, будто с трудом пробиваясь сквозь треск косми– ческого излучения.
– Алло… алло… слушайте, слушайте… слушайте нас, «Венера-1»… слушайте, слушайте… «Венера-1», говорит Зем– ля… Слушайте, слушайте нас…
Что за странные шутки? Почему это Ван Лун вдруг заговорил от имени Земли? И почему его голос начал звучать по-иному? Да, да, голос очень изменился, это хорошо заметно даже в грохоте разрядов.
– Слушайте, слушайте, «Венера-1», говорит Земля… Гово– рит Земля!.. Алло, Земля вызывает «Венеру-1»!..
Ой, может быть я сошла с ума? Может быть, это снова ка– кое-то воздействие космического излучения, ведь я не в тени, не под прикрытием свинцовых листов. Но ведь это не голос Ван Луна, это совсем другой голос! Неужели… неужели это Земля?
– Галя, милая, что с вами? Вы вдруг так побледнели. Что произошло?
Ко мне подошел встревоженный Николай Петрович. От волне– ния у меня словно язык отнялся, я ничего не могла ответить. Я молча подала ему вторую пару наушников от приемника. Нико– лай Петрович посмотрел на меня с удивлением и даже опаской (наверно, он и вправду подумал, что мне нехорошо от косми– ческого излучения!), но взял наушники и надел их. Прислушал– ся. Теперь уже я смотрела на него со страхом: а что если мне действительно только почудился голос Земли? Что если и вправду это результат какого-то нервного расстройства из-за космического излучения?..
Но вот напряженное лицо Николая Петровича дрогнуло. Обеи– ми руками он плотнее прижал к голове наушники. Он жадно слу– шал. Значит, мне не почудилось, что я слышала Землю?.. Ну конечно, нет! Вот и сейчас я слышу:
– Слушайте, слушайте нас, «Венера-1»! Говорит Земля, го– ворит Земля! Слушайте нас, слушайте! Очень беспокоимся о вас. После обрыва радиосвязи некоторое время держали вас в поле зрения радиолокаторов. Слушайте нас, «Венера-1»! Затем отказали и радиолокаторы. Попытки отыскать вас при помощи мощных телескопов не дали результата. Слушайте нас, «Вене– ра-1»! Сообщите о вашем состоянии, положении, курсе. Говорит круглосуточный мощный передатчик «Земля»! Слышите ли нас, «Венера-1»?.. Отправляйте почтовую ракету на Землю. Слушай– те, слушайте нас, «Венера-1»! Говорит Земля, говорит Земля! Слушайте, слушайте! Очень беспокоимся о вас…
Передатчик Земли повторял все время одно и то же сообще– ние. Ведь там, на Родине, не знали, услышали ли мы его. И диктор повторял и повторял без конца те же слова призыва к нам. Заботливая, родная Советская страна не забывала о нас! А мы с Николаем Петровичем не отрывались от наушников и слу– шали, слушали, как зачарованные, милый голос Земли. Сейчас нам бьиго все равно, что именно он говорил, важно было слы– шать далекую и в то же время такую близкую сердцу Землю!..
– Что слушаете? Понять нельзя! Давно уже выключил пере– датчик, напомню, – удивленно сказал Ван Лун, появляясь в ка– юте и подходя к нам.
Вместо ответа Николай Петрович снял наушники и протянул Ван Луну. Тот недоверчиво взял их, надел н… я никогда еще не видела Ван Луна таким изумленным и обрадованным. Он отк– рыл рот – и снова закрыл его, судорожно глотнул и застыл, услышав голос Земли. Его рука схватила мое плечо и стиснула его.
– Ой, товарищ Ван Лун, мне больно!
Ван Лун не слышал меня. А Николай Петрович уже распоря– жался:
– Вадим, Ван Лун, готовьте письма и материалы! Я соберу сейчас мои записи и напишу краткий доклад. Сегодня будем отправлять почтовую ракету!
Рындин вышел из навигаторской рубки с толстым пакетом: ведь записи и донесения на Землю давно уже были готовы. И тут я решилась на то, что собиралась сделать уже несколько дней.
– Николай Петрович, – обратилась я к нему, – позвольте мне…
– Что именно, Галя?
– Отправить письмо… маленькое… мне очень хочется ус– покоить маму…
Ласковая улыбка осветила лицо Николая Петровича.
– А я-то уже дивился: и чего никто не говорит о письме домой? Начал даже думать, что вы забыли о маме.
– Ой, Николай Петрович, что вы говорите! Значит, можно? Я сейчас! Сейчас!
Конечно, мое письмо тоже было давно готово.
– Ну, все? Можете идти отправлять ракету, – распорядился Николай Петрович.
Ван Лун, Сокол и я прошли к склад, где лежала почтовая ракета. Это была блестящая металлическая сигара, сделанная из того же супертитана, что и весь наш астроплан. Да она и по виду очень походила на него: такая же длинная, вытянутая, остроносая, с маленькими крылышками в хвостовой части корпу– са. Дополнительных двигателей на крылышках не было. Ракета снабжена только одним – центральным – двигателем с отверсти– ем на хвосте. Почти всю внутренность ракеты заполнял атомит, и для багажа оставалось совсем маленькое местечко, своеоб– разный почтовый ящик в форме полого цилиндра, который закры– вался толстой металлической пробкой с винтовой нарезкой.
Рукописи, свернутые в трубку, и катушки фотопленки вместе с нашими письмами были опущены в цилиндр, заложены круглыми пыжами-прокладками, и Вадим Сергеевич осторожными движениями стал завинчивать металлическую пробку. Ввернутая до отказа, она как бы слилась с корпусом ракеты, и найти ее я могла только по двум крохотным углублениям, в которые вставлялся ключ-скоба.
Ван Лун нажал кнопку управления подъемником, на котором лежала почтовая ракета, – и металлическая платформа с нею начала медленно подниматься вверх через большой люк, открыв– шийся над ней в потолке склада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126