— Ты давно здесь? — осведомился он.— Дней десять, считай. Ничего, жить можно. Но вот коль накатит — хоть криком кричи. Просишь, просишь ОБЯЗАТЕЛЬСТВО, им надоест, плюнут и отдадут. Порвешь, клочки побросаешь — вроде сердце отпустит. А назавтра бумага снова в сейфе лежит целехонькая. Как прижмет, опять выклянчишь, разорвешь. Я каждый день хожу. — Девица перевернулась на спину, закинула руки за голову, кося на Лоцмана сухо блестящими глазами. — Хорошо, что ты появился. Наши-то уже квелые все, снулые, на людей не похожи. Словом перемолвиться не с кем. Новеньких давно не привозили. А кого привезли, те в армию подались, за стимулятором. А нам стимулятора не дают; хоть на коленях моли — не выпросишь. Раз продали, значит, помирай, — вздохнула она сокрушенно. — Ты только вот что: творить не вздумай. У проданных мало у кого выходит, да всё равно… Ежели чего сотворишь — тут тебе и каюк.— Неужели? — перебил он с недоверчивой усмешкой.— Верно говорю! Делай что хочешь, но лоцманить не смей. Отдашь последние силы — и на месте помрешь. А так тебя еще надолго хватит.— То есть советуешь растянуть удовольствие. Понял. А как там твои, в Звездном Дожде?Чумазое лицо сморщилось и задрожало, девица перекатилась на бок, спиной к Лоцману.— Разве кто скажет? Кино туда что ни день мотается, с утра до ночи пропадает! Пилот, пацан несчастный, вчера из кабины вылезает, я подбегаю спросить, как чего, — а он трясется весь, и глаза мокрые. Влепил оплеуху и ушел, ни словечка в ответ. Дура она, дура проклятая, Богиня эта! Зачем меня продала?! — Деваха подскочила, уселась в траве, негодующе фыркнула: — Шесть тыщ долларов, эка невидаль! — Она внезапно остыла и с любопытством подалась к Лоцману: — А тебя почем продали?— За пять.— Совсем задарма. — Она поскребла грязным ногтем пятно на подоле. — Пошли со мной, а? Я платье другое надену, в доме приберусь. Простыни поменяю — у меня есть какие почище, летчики подарили… — В глазах блеснули слезы. Девица заморгала, и слезы сползли по щекам. — Ну и пусть шлюха, что с того? Я и не спала почти ни с кем, только поначалу, с вертолетчиками. С ними хоть не противно. А с нашими — ни одного к себе не подпустила. Не люди уже, падаль ходячая… И ты таким будешь! — Она вскочила на ноги, стиснула ободранные кулачки. — Подумаешь, явился чистый, гордый! Я тоже была настоящим Лоцманом, а эта дура меня продала. А ко… комендант грозился… грозил, что отдаст солдатам, если не подпишу! — Она зашлась в злом плаче. — И не смей… не смей меня попрекать! — Деваха развернулась и пустилась бежать по газону.Охранитель мира смотрел ей вслед, кривя губы от брезгливой жалости. Лоцман Звездного Дождя… Чумазая потаскушка, которая гордится «человеческим разговором».Значит, проданный Лоцман превращается в ходячую падаль? На миг его охватил ужас. Что если и он — тоже? Но он ведь не подписал ОБЯЗАТЕЛЬСТВО. Может, не всё потеряно? Надо побольше разузнать, пока во что-нибудь не превратился. Он натянул штаны и ботинки, опробовал исцеленную ногу. Побаливает, но держит. Лоцман вышел на пешеходную дорожку, огляделся. Надо разыскать кого-нибудь из летчиков да потолковать без суеты; пилоты — свои парни…— Стой, куда прешь?! — долетел вдруг бешеный рык. — Стоя-ать!И вопль Леди Звездного Дождя:— Не надо! Это же Лоцман!— Задавлю жабу!Взревел двигатель, и взвился пронзительный вопль.Охранитель мира понесся к большаку. Там на холостом ходу рычала большая машина защитного цвета — БМП, пришло на ум название, — голосила чумазая девица, до неба стояла брань разъяренных мужчин. Лоцман вылетел на перекресток. Под колесами БМП что-то шевелилось, торчала голая рука, которая дергалась и словно ощупывала бетонку. Из машины вылезли угрюмые солдаты, сгрудились возле щеголеватого, нервно улыбающегося офицера. Двое вертолетчиков удерживали бешеный, рвущийся из рук клубок, в который превратилась Леди Звездного Дождя, еще два пилота стояли на коленях у машины, заглядывая под низ, и на чем свет стоит крыли армию и нынешние порядки. Слева из-под переднего колеса торчали босые ноги — коричневые и недвижные, как будто сработанные из дерева.— Поднимите машину домкратом, — велел Лоцман. — Где домкрат?! — рявкнул он на солдата, который выползал с водительского места.Солдат полез обратно, а лощеный офицер обернулся к охранителю мира, оглядел его и с издевательской вежливостью взял под козырек:— Чем могу служить? — На плечах лежали погоны с причудливым звездным рисунком. Не поймешь, в каком он звании. Ругавшиеся летчики смолкли, и только чумазая деваха еще трепыхалась и всхлипывала.— Ваш солдат задавил человека. — У Лоцмана сжались, кулаки. — Ставь живей! — подхлестнул он водителя, который появился с домкратом в руках, однако не торопился пустить его в дело, а выжидательно поглядывал на командира.Вертолетчики забрали у солдата инструмент, установили и вдвоем начали поднимать БМП, дружно налегая на рычаг.— Что за самоуправство, позвольте спросить? — осведомился офицер с холодной улыбкой. — Кто вам позволил распоряжаться? — Он не был похож на камуфляжно-пятнистых, тяжеловесных автоматчиков: на сухощавой фигуре ловко сидел зеленый плащ, на поясе висела кобура тисненой кожи, кремовый шарф оттенял ровный загар не по-военному тонкого, интеллигентного лица. Прозрачные синие глаза, длинная белокурая челка, фуражка с высоким околышем. Глаза недобро сощурились. — Я спрашиваю: кто позволил распоряжаться?— Я — Лоцман. — С его точки зрения, это объясняло всё. Охранитель мира — везде охранитель мира, и калечить людей он не позволит нигде и никому.— Проданный Лоцман, — поправил военный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127