Богиня испуганно схватилась за ожерелье, провела пальцами по декольте:— А ну как они мне горло перережут?— Тогда вызывайте полицию. Делайте что хотите, но их нужно немедля найти! Говорил я вам…— Никакой полиции, — встряла брюнетка. — Это же чудо, поймите! Люди явились из иного мира — а их будут ловить, как преступников, скуют наручниками. Разве к ним можно подпускать полицейских?— Анна, переодевайтесь, — велел Лоцман и вышел из спальни — одежный шкаф стоял именно там. — У вас две минуты на сборы.— Я бы не впутывал ни полицию, ни журналистов. — Издатель плеснул себе вина в бокал. — Представляете, какой подымется шум? Я всегда молил Бога, чтобы всяческие инопланетяне не появились во плоти. Иначе литература, которой мы занимаемся, умрет.— Анна! — рявкнул Лоцман, поскольку дверь в спальню не закрывалась и никаких подвижек не происходило.— Успокойтесь. — Итель взял из вазы грушу и принялся смачно жевать. — Анна сейчас сядет к компьютеру и нашлепает что-нибудь… веселенькое, не драчливое. Где все друг дружку нежно любят.— Не поможет. — Охранитель мира стал у окна, оглядел сереющий возле темного моря берег. Пока здесь мелют языками, одержимые ролями актеры могут натворить бед.Из спальни вышла пышнотелая девица, за ней выскочила брюнетка, хлопнула дверью.— Ну и ничего страшного, — заявила красотка. — Подумаешь, несколько дохлых порезов.Пышнотелая одернула свое туго сидящее платье. Поддержала брюнетку:— Когда таких толстых режут, им не больно. Жир — он нечувствительный.— Я вообще не понял, из-за чего весь шум, — подала голос невнятная личность в очках. Впервые за вечер слова личности оказались различимы. — Озорная шутка, только и всего.— Не так много и досталось, — продолжила брюнетка. — Я бы добавила, пожалуй.— Ничего себе! — подскочил один из бородатиков. — Тебя саму бы ножом… — Он поперхнулся, умолк. В лице что-то переменилось. — Хотя… оно, наверно, да. Стоило бы жирок-то посрезать — лишку Бенедикт на себе носит.Они принялись полушутя обсуждать, откуда и по скольку граммов жира срезать с толстяка. Издатель поначалу вытаращил глаза, затем усмехнулся:— Одно слово — писатели. Врали и балаболы.Лоцману стало нехорошо. Шутливость в разговоре испарялась, уступая место серьезности намерений. Что с ними стряслось, отчего они сделались такие? Похожие на сбежавших актеров.Он постучал в дверь спальни.— Анна! Вы готовы? — Ему открыла Мария.— Я готова. — Ее цветастая юбка висела на спинке стула, а одета она была в потертые джинсы. Джинсы были ей коротковаты и широки в поясе. — У Анны взяла, — объяснила Богиня Последнего Дарханца. — Идемте. Анна трусит.— Минуту. — Лоцман прошел мимо нее в комнату, захлопнул дверь, тряхнул стонущего автора за плечо. — Бенедикт, вставайте.В ответ послышались новые стоны, выразительней и жалостнее прежних.— Бенедикт! Анна, вы сможете отвезти его домой?— Зачем? Оставить гостей?— Ваши гости сейчас сговариваются его прирезать. Бене…Толстяк подпрыгнул и сел на тахте, спустив ноги. Голубые глазки уставились на охранителя мира.— Что такое?Всей кожей ощущая отчетливую угрозу, Лоцман повернул ключ в двери. Распорядился:— Анна, откройте окно. Вылезайте, быстро. Бенедикт, втяните живот и лезьте.Толстяк с удивительным проворством выскочил из дома, за ним — спортивная Мария. Лоцман выпрыгнул третьим и принял на руки запутавшуюся в юбках Анну.— Как я объясню гостям? — мямлила она. — И Пауль там остался…Мария повлекла ее за угол дома к автомобилям на площадке. Бенедикт резво припустил следом.— Если что, я и сам могу за руль, — сообщил он Лоцману, на глазах наполняясь жизнью.Мария затолкала в машину Анну и была готова упаковать туда же толстяка.— Вы сами вышли из дома, или актеры вас увели? — спросил его охранитель мира, прислушиваясь к выкрикам в гостиной.Там шло жаркое обсуждение плана действий.— Затрудняюсь сказать. — Бенедикт почесал голый бок с белыми нашлепками. — Я как бы выключился на минуту. Только что был в доме — и вдруг уже спустился с крыльца, а рядом эта девушка в белом. Такая, знаете ли, привлекательная особа. Стройные брюнетки — мой тип.— Что было дальше?— Кто-то ухватил меня сзади за шею и поволок. Я всего-то и увидел, как перед глазами мелькнул и опрокинулся фонарь.— Дальше.— Мне зажали рот, — с оскорбленным видом поведал Бенедикт. — Я даже не мог закричать. И, по правде говоря, зажмурился. Было чертовски больно.— Они говорили что-нибудь, когда резали вас?— Ну… да. Они, знаете ли, клялись на крови. Что не нарушат заповедей, что будут верны идеям и духу и так далее.— Клялись на крови? — переспросила Мария. — На твоей?— А то на чьей же? — буркнул автор. — На своей клянутся люди порядочные, а не черт-те кто. А еще они толковали про какую-то богиню и произносили слово «итель». И «сценарий».— Поезжайте.Бенедикт с готовностью нырнул в машину, и жадно слушавшая Анна тоже захлопнула дверцу. Темный «фольксваген» не очень ловко развернулся и уехал.— Как будем искать? — Мария повернулась к Лоцману.— Вы останетесь здесь.— Засяду под окнами в кустах и буду кормить комаров?— Примерно. Я боюсь, как бы Аннина шатия не принялась громить дом. В случае чего от соседей вызовете полицию.— Лоцман, я не пущу вас к актерам одного.— Следите за домом. — Он отвернулся от света фонарей. Вгляделся и вслушался в темноту. Мысленно позвал, как в мире Поющего Замка: «Ингмар! Эстелла!»— Вы их зовете? — спросила Мария шепотом. — Я слышу, как вы их зовете!«Мария?» — окликнул он молча.— Я вас слышу! — Ее изумлению не было предела. — Лоцман!Он указал на кусты, и она забралась под ветки, тихонько кляня цепкий плющ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127