» вдоль козырька. Вовка довольно улыбался.
– "Когда упадет Пизанская башня, еще одной надеждой в этом мире станет меньше...", – отрешенно процитировал Бондарь, почему-то глядя на Вовкину кепку.
– Кто это сказал? – спросил Юра.
– Не помню... Не то Антонио Вивальди, не то княжна Тараканова. Тоже, как известно, была любительница этих мест. Да и так ли это важно? Итальянцы хранят для мира еще одну надежду. А, может быть, и сказку. Друзья, поверьте, в жизни очень важно суметь сохранить сказку.
– Согласен, – усмехнулся Стас. – Беру назад свои слова про поехавший грунт. Сказка в жизни действительно нужна. Иначе становится не только обидно, но еще и невыносимо скучно.
– А жить скучно – смертный грех, – с улыбкой добавила Тамара.
Башня была обнесена серым дощатым забором, из-за которого она приветливо возвышалась навстречу путешественникам.
– Класс... – выразил Вовка общий восторг. – Жаль, что забраться нельзя.
– Не то слово! – отозвался Юра. – Чертовски жаль!
– С этой Башни Галилей бросал разные предметы, – сказал Бондарь, – проводил опыты по гравитации. За что потом имел проблемы с церковными властями... При этом никакого «А все-таки она вертится» он никогда не говорил, как недавно выяснилось – в Ватикане это поняли самостоятельно и без надуманной подсказки. Правда, несколько столетий спустя...
Вовка подошел к забору вплотную и нашел между досками небольшую щель. Прильнув к ней правым глазом, он принялся внимательно рассматривать основание Башни, явно пытаясь разглядеть ту самую «третью справа от входа колонну», которую, по рассказанной Бондарем легенде, погладил Бонанно Пизано, подарив тем самым Пизе уникальную туристическую достопримечательность.
– А что теперь там, наверху? – спросила Тамара.
– Там семь колоколов, – ответил Бондарь, – когда-то они образовывали гамму до-мажор, но с веками их строй сместился. А наверх ведет винтовая лестница из двухсот девяносто четырех каменных ступеней. Когда по ним поднимаешься, буквально дух захватывает – кажется, что Башня вот-вот завалится вместе с тобой.
Все еще раз уважительно посмотрели на Башню.
– Здесь какой-то удивительный воздух, – задумчиво сказал Стас.
– И небо... – продолжила его мысли Тамара.
– Такое небо, друзья, бывает только в Италии, уверяю вас. – Бондарь повертел в руках так и не набитую трубку и спрятал в карман.
Пизанский Кафедральный Собор почти ничем не напоминал своего миланского собрата – светлый, искристый, он был похож на большой тончайшей отделки корабль, уплывающий к неведомым благодатным берегам.
– Да... – задумчиво сказал Стас. – Все, что когда-то придумали Романские и Византийские архитекторы, Пиза отвергла, и оставила далеко позади.
Бондарь немного постоял перед входом, рассматривая изящный портал собора. Вдоволь налюбовавшись, он жестом пригласил попутчиков войти внутрь.
– Увы, друзья, вход здесь платный, ну да внесем эту мелочь на радость Пизанской экономике.
Юра обратил внимание, что маленькие бронзовые барельефы на входных вратах тоже имеют светлые пятна от частых «талисманных» прикосновений.
Внутри собор был огромен и светел. Путешественники посмотрели богато украшенную раку с мощами Святого Раньери, небесного покровителя Пизы, походили между скульптурами Никола и Джованни Пизано, полюбовались иконами Дезидерио, мозаикой Пирелли и барельефами Октавиано. Были в этих изображениях и стремление к святости, и страсть к движению, и проблески каких-то неведомых душевных сил.
– А это что такое? Люстра? – Вовка указал на странного вида паникадило, которое по стилю резко выделялось из окружающего интерьера.
– О! Это объект еще одной легенды, – ответил Бондарь, усаживаясь на одну из скамеек со спинками, двумя широкими рядами стоящих вдоль нефа собора. – В народе эту люстру называют «Лампа Галилея». По преданию, наблюдая за ее качанием, Галилей открыл закон изохронности колебаний маятника.
– Но ведь люстра неподвижна, – усомнилась Тамара.
– С веками многое становится неподвижным... – вздохнул Бондарь, – но ценности открытий это не умаляет, не правда ли?
– Замечательный город. Красивый, уютный. И наивный такой... Как детство, – улыбаясь, мечтательно произнесла Тамара, когда вся компания выходила из собора. – Я бы хотела здесь жить. Есть в нем что-то завораживающее.
– Тамарочка, это похвальное желание. Пиза будет позагадочней старушки Венеции, но... – Бондарь развел руками, – каждый выполняет свою миссию там, где ему предназначено.
Над залитым солнцем Полем Чудес висело небольшое облако – белое, пушистое, единственное на всем ярко-синем небосводе.
– Как душа... – с вздохом произнес Юра.
– Образностью сравнений Бог тебя не обидел, – с уважением отметил Стас.
Побродив немного по находящемуся рядом с Площадью Монументальному кладбищу – странному прямоугольному сооружению с остатками древних фресок и богато инкрустированными саркофагами похороненных здесь представителей пизанской знати, путешественники направились в небольшую пиццерию неподалеку от площади – регулярные Вовкины «Хочу есть!» сделали свое дело.
После обеда решено было немного прогуляться по набережной, а потом уже заняться поиском такси для поездки в Картезианский монастырь. Бондарь не терял надежды найти в нем следы, которые приведут путешественников если не в Подземный Храм, то хотя бы к Хранителям-Сальваторам.
Рядом с красивым мостом через реку Арно у самого берега стояла маленькая готическая церквушка. Совсем игрушечная, с тончайшей резьбой, словно в каменном кружеве, она была похожа на затейливую шкатулку для хранения драгоценностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74