— Юная леди-лунянка, — сказал человек, — ищет способ выбраться с Фобоса.
Капитан Фрэнк издал звук — нечто среднее между зевком и стоном. Затем снова заговорил:
— Богом забытое место, — сказал он.
Так и сказал: «богом забытое». С согласными у капитана Фрэнка были проблемы, но он выговорил.
Я была этим просто поражена. В конце концов, я поставила-таки ему следующую выпивку. Мы разговорились. Капитан Фрэнк сидел рядом со мной на двух стульях сразу, воняя, как разгоряченная мокрая овца, невозмутимо потягивая джин через хобот и позволяя всему, что я говорила, проходить мимо него и исчезать в ночи. Каким-то образом из-за того, что он почти не реагировал на мои слова, я болтала все больше и больше. По-моему, в конце концов, я рассказала ему все про Луну, Энджи, Интегрити-2, круиз по Поясу — словом, все.
В ответ он сообщил мне, в чем заключается основная беда нашего вида:
— Г-никакого ф-самоувважения, — заявил он. — Г-нет г-неззавищимости.
Услышать такое от альтесеанина!
Он помедлил, с трудом переводя дыхание, по его влажному рту струилась слюна. Я поняла, что одной из причин, почему он был таким тихим, было то, что на длинные разговоры у него просто не хватало дыхания.
Я поговорила с капитаном Фрэнком некоторое время. Я привыкла к его уродливым клешням, черному языку, маленьким круглым зубкам. Привыкла к его резкому, неприятному запаху. Это было все равно что болтать с каким-нибудь старым пьяницей в пивной на Грейс или Сантьяго, засидевшись за полночь. Голо-шар замигал и отключился. Бармен покинул свой пост и удалился в свободную кабинку с бутылкой сладкого зеленого вина. Вообще большинство кабин опустели. Я почти не заметила, как посетители один за другим перестали отравлять себя и ушли.
А потом явились полицейские.
Капитан Фрэнк что-то пробурчал по-альтесеански. Это прозвучало резко и грубо. Человек со шрамами ухмыльнулся, поднял воротник своего пальто и выскользнул вон. Захмелевший бармен сел прямо, вид у него был малоприятный и нездоровый. Только последний из техников приободрился, признав в вошедших существ, еще больше увлеченных данными, чем он; забыв, где он находится и что он здесь делает. Как это всегда бывает с техниками.
Я почувствовала холодок в груди. У полицейских было считывающее устройство. Они проверяли удостоверения личности.
— НО У ТЕБЯ, КОНЕЧНО, БЫЛО УДОСТОВЕРЕНИЕ, КАПИТАН?
— О, было, Элис, но оно бы не прошло. Это было мое настоящее удостоверение. Они уже собирались хорошенько поддать мне.
Сначала они подошли к Капитану Франку. Он искал удостоверение целую вечность. Я уже стала думать, что все-таки был бродягой, и все, что человек со шрамами говорил про то, что у него есть свое дело и свой корабль, — просто сказки и бред сумасшедшего. Я начинала подумывать, что «капитан» и я окажемся на ночь в одной камере, и надеялась, что он не станет настаивать на том, чтобы согреть меня. Но ничего подобного, удостоверение у него имелось, причем было в полном порядке. Так что в конечном итоге он оказался по эту сторону закона.
Я наблюдала, как мой новый «товарищ по несчастью» превращается в обычного гражданина. Я ощущала горячее дыхание эладельди на своей шее. Полицейские были эладельди. Я об этом сказала?
— Мисс, — обратился ко мне лейтенант.
Я расстегнула жакет и стала шарить во внутреннем кармане.
Это было все, что я сделала. Все, что мне пришлось сделать.
— Онна рработа-ает н'меня, — прорычал Капитан Фрэнк, даже не подняв глаз от своего джина.
Я поняла, что вовсе не пьян.
Полицейские подозрительно посмотрели на капитана.
— Ваша служащая?
Он просто кивнул, словно ему было глубоко безразлично, поверят ему или нет.
Может, так оно и было.
Полицейские изучили мою карточку. Они что-то негромко провыли друг другу насчет того, что я приписана к шаттлу, который уже отбыл, и моего осуждения на Интегрити-2. Они не могли найти никаких записей о том, что я поступила в ученицы к этому старьевщику.
Капитан Фрэнк повернулся к ним на своем стуле и посмотрел на них мутным взглядом:
— Дак ззапишшите, — сказал он. — Б-минимальное жжалованьье, шшестть уссловных месясев з брроверкой.
Так вообще-то делать не полагалось; но было уже поздно, и полицейские знали, что им не доставит никакой радости устраивать веселую жизнь альтесеанину. Внутренне дрожа от облегчения, я следила за тем, как они делают запись.
После того, как полицейские ушли, я повернулась к капитану.
— Это было блестяще, — сказала я и хлопнула его по спине в порыве охватившего меня хмельного чувства товарищества. — Я вам очень благодарна, — сказала я. — Правда. Давайте, я закажу вам еще выпить.
— Нет времени, — ответил он.
— Они что, закрываются? Уже?
Он близоруко прищурился на меня:
— У д-нас рработа, — объявил он и, спрыгнув со стула, приземлился со оглушительным стуком.
— У нас? — переспросила я.
Но его уже не было — он направлялся к двери.
Так я и попала на «Жирный рот». Я отправилась на этот корабль и шесть месяцев рыскала по мусорным орбитам.
— ЗВУЧИТ НЕ СЛИШКОМ ПРИЯТНО.
— Это и не было приятным занятием.
— И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, ОН БЫЛ ОЧЕНЬ ДОБРЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, ПРАВДА?
— Добрым, Элис? Не знаю. Не знаю, почему ты так решила. Он подобрал меня, как любой другой обломок человеческих отбросов.
— ОХ, КАПИТАН!
28
«Элис Лиддел» была в своей стихии.
Полицейские — нет. Как бы ни были изящны и впечатляющи дельты, они не были приспособлены для того, чтобы заметно удаляться от атмосферного конверта Изобилия. Когда станция стала уменьшаться, приобретая привычную для Табиты форму черепашьего панциря, девушка увидела полицейских на кормовых сканерах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153