Такой сильный, что он в этот момент не способен даже думать о дальнейшей судьбе этого мира. Непрошенный гость из прошлого хотел как можно скорее вернуться и начать собственную версию истории. И тут Збышек к нему двинулся. Он не слышал слов Марка, ни вопля Рогочки. Он вдруг понял, как будет разыгрываться партия.
– Стой! Положи на пол и убирайся прочь.
Он послушался. Под потолком беззвучно полыхнули молнии. Рольняк разрезал пленку.
– Голова у меня работает или нет? – тихо спросил он, а потом триумфально улыбаясь, добавил. – Хотели, фраеры, меня перехитрить? Однако я оказался предусмотрительнее.
Глаза его радостно блестели. Внимательно осмотрев обтекаемый корпус проигрывателя, он с любовной нежностью прикоснулся к приклеенной к нему записке с инструкцией. Он уже видел себя богатым, могущественным. Его совершенно не интересовали вопросы: Для чего и какой ценой? Збышек вдруг почувствовал уверенность, что тогда, в лифте, эту сцену видел и его отец. Добрый Творец должен был дать ему тогда и решение.
– Теперь мы попрощаемся, – Рольняк встал. – Я возвращаюсь перестраивать мир по-своему.
Радуясь удаче, он хрипло рассмеялся и сделал шаг к воротам. По полу пробежала короткая рябь. Рольняк не обратил на это внимания.
– Збышек, – простонал Трачук.
На большее у него не хватило сил. А Збышек спокойно смотрел, как молодой человек со злобной гримасой на лице пятится к воротам.
– С течением времени твое второе «я» изменилось. Знаешь ли ты это? – спросил Оршевский в тот момент, когда Рольняк оказался в шаге от ворот Армагеддона.
Просьба или крик ненависти двойника остановить не могли. Только слова – холодные и расчетливые, прозвучавшие неожиданно.
– Возможно. Ну и что?
– Твой постаревший дубликат тебе каждый день завидовал, полагая, что ты находишься вне времени, а потом получишь знания и изменишь мир в соответствии с собственной волей. Он завидовал этому. Страшно завидовал…
Оружие Рольняка снова нацелилось на него.
– Куда ты клонишь?
– А еще я думаю, что он немного поверил моему отцу, предостерегавшему его от путешествия во времени. Он начал бояться, что глупая неосторожность уничтожит все задуманное, – Збышек не обратил внимания на выражение лица Рольняка. – Мы слегка помешали ему, однако сейчас настала пора окончательно исправить все ошибки.
Ворота за Рольняком кипели водоворотом мерцающей лазури. Кто же мог представить, что этот цвет может быть приглашением в пекло? Збышек посмотрел на СД-РОМ в руках двойника.
– Что ты имеешь в виду? – прорычал Рольняк, окруженный ореолом разрядов.
– Только то, что согласно его плану ты обязан был сразу нажать эту клавишу. Ты заболтался с нами, но ничего страшного, – Збышек болезненно усмехнулся.– Я тебе помогу.
Сконцентрировав свою волю на единственном простом желании, он нажал клавишу прибора в руке Рольняка. Сила взрыва разнесла спрятанный внутри баллончик с газом, окутав тело двойника белой завесой. Взрыв искалечил ему руки, и его оружие оказалось на полу. Попытавшись было вновь схватить револьвер, Рольняк вдруг осознал, что не может этого сделать. Смертельный газ атаковал его тело через легкие и кожу. И несмотря на это, наполовину парализованный, он бросился к воротам, пытаясь исполнить предназначение.
– Останови его! – крик Рогочки пробился сквозь боль в голове Збышека.
Он почувствовал, как его мысли разорвали оковы воли. Пучки силы не хуже стальных струн схватили Рольняка, задержали его и отпустили только тогда, когда газ закончил свое дело. Тело двойника упало на плиты. Збышек почувствовал на лице влагу, но не отреагировал на нее, пока не запихнул остаток ядовитой взвеси в ворота. Потом он почувствовал соленый вкус. Это кровь, подумал Збышек, и провалился в темноту.
***
Придя в себя, он первым делом ощутил запах туалетной воды, потом увидел стоящие на полу лампы. Ворота исчезли.
– Сейчас ты почувствуешь себя лучше, – находившийся за кругом света Рогочки улыбнулся. – Я остановил ток крови. Теперь мне нужно вернуться к Трачуку.
Марек лежал рядом, не далее метра, а свет придавал его коже трупную белизну. С его пухлым лицом, в вывернутом плаще, он напоминал моржа, выбравшегося на берег и вдруг почувствовавшего на себе всю силу гравитации. Когда Рогочки расстегнул ему рубашку, он тихо застонал. Рогочки, на одной руке которого все еще висели наручники, выглядел не лучше. Збышек перекатился на бок, а потом сел. В голове у него шумело, как после страшного напряжения. Он осторожно, кончиками пальцев прикоснулся к своему носу.
– Болит, – голос Трачука отразился от стен пустой пещеры и вернулся тысячью шепотов.
Рогочки осторожно положил ему ладони на рану. Потом что-то мелодично забормотал, двигая при этом пальцами, а когда вновь открыл рану, стало видно, что она зарубцевалась. Еще никогда Збышек не видел такой радостной улыбки.
– Меня всегда любили звери, – сообщил охранник.– Твой отец во мне что-то открыл, а здесь я почувствовал, что могу больше, что…
Он поискал слова, но в конце концов только опустил руку и положил на бетон комочек свинца. Збышек подумал, что Рогочки научился этому не случайно. Наверняка что-то почувствовал. Пещера и связанные с ней люди обладали разными необычными свойствами. Трачук кашлянул и приподнялся на локте. У него было лицо человека, пытающегося встать на скользком льду со стопой фарфоровых тарелок в руках. Утвердившись на ногах, он сначала прикоснулся, а потом и похлопал себя по большому животу. В пещере заметно похолодало, поэтому он застегнул сначала рубашку, а затем и пиджак.
– Думаю, ворота исчезли окончательно, – сказал он, осмотревшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21