Мне это не по силам. Я попробую, но позже. И не суди строго.
— Что ж, посмотрим. — Вундеркинд задумался, нарисовал что-то ногой на песке, зачеркнул. — Вчера вы неплохо взяли интеграл в функциях Матье. Мне понравилось, хотя интеграл, в общем-то, табличный…
— Хозяин! — послышалось издали. — Хозяин, пора завтракать.
— Хочу киберу голос сменить. — Дед поднялся, не касаясь руками земли, стряхнул песок. — При его комплекции больше подойдет баритон. Слишком басит.
Они пошли через небольшой сад. Белокорые березы, сплошь опутанные лианами, ивы и пальмы, платаны и почти черные гладкие кактусы уживались в этом саду.
— Гибриды, — рассеянно сказал дед. — Ищем подобия старых форм.
Пока Нури завтракал, Алешка с нетерпением ждал его. Он отнес еду дельфину и загнал на тополь кота. Кот Синтаксис, с шишковатой головой и твердыми мурлами — так бабушка называла те места, из которых у кота росли усы, — скучно шипел. Шипел он в порядке профилактики, так как акселерат никогда ему не делал зла. Просто Синтаксис, заматерелый в своей угрюмой воинственности, не нуждался ни в чьем внимании, и меньше всего в Алешкином.
Потом они втроем — Нури, Алешка и кибер — двинулись по широкой улице базового городка, в котором жили сотрудники Института реставрации природы. Осмотрели стоянку дежурных махолетов. Нури поговорил с механиками-хирургами: они пересаживали мышцу крыла его орнитоплана. Потом прошли к гостинице. За столиками, вынесенными на зеленый газон, в шортах и тапочках на босу ногу сидели странно знакомые люди и жадно поглощали виноград: сизые грозди его высились в огромной корзине посередине стола. Рядом резвились два пестрых щенка. Веселый великан с перевязанной головой — Нури узнал знакомого по портретам десантника-йога, первым ступившего на раскаленную поверхность Венеры, — прищурил глаз. Другим он смотрел сквозь бокал с рубиновым вином. Он увидел Алешку, поставил бокал и жалобно сказал:
— Пожалей старика, парень. В некотором царстве выращивал я во какие овощи. А ночью на бахче взорвался сильно зрелый арбуз, и, видишь, зацепило осколком. Лечусь. — Он потряс бутылкой: — Сейчас мы ее утилизируем. Идите к нам, Нури.
— Оставь их, Рахматула, — вмешался сосед. Его длинное лицо было неподвижно, а голос возникал словно из окружающего пространства. — Люди идут своей дорогой. Пусть идут. Ты лучше посмотри, какой красивый и хороший кибер пришел. Сколько солнца отражается от его выпуклого живота. Я соберу его.
Он вытянул руки, и между ладонями зажглось солнце, маленькое, с футбольный мяч, и ослепительно белое.
— Солнышко! — сказал Алешка.
— Хочешь, я подарю его тебе? Нет? Тогда пусть летит.
Он слегка подкинул ослепительный шар, и маленькое солнце умчалось ввысь, к солнцу большому, и растворилось в его лучах, и Алешка и Нури откровенно глазели на великого иллюзиониста, впервые увидев его не на экране, а живьем.
— Подари ему радугу, Иван, — сказал Рахматула.
Фокусник щелкнул пальцами, достал из воздуха черную коробочку, разделил ее на две части и развел их во весь размах. Радуга повисла над корзиной, и в воздухе запахло озоном, и мелкие капли прохладного дождика увлажнили виноградные кисти. Иван вместе со всеми полюбовался радугой, вздохнул, намотал ее на палец, уложил в коробочку и протянул Алешке. Вундеркинд взял ее трепещущей рукой и шепотом сказал:
— Большое вам спасибо. Я ее буду изредка выпускать по вечерам.
— Точно, самое главное, смотри, чтоб не выгорела, — сказал третий в компании, черный толстяк с толстыми губами. Толстяка все знали. Это был городской доктор Аканиус, единственный человек, которому всегда делать было нечего: он лечил абсолютно здоровых работников центра ИРП.
А когда они вновь зашагали по улице, Нури сказал:
— Зря, видимо, я прилетел. Если сюда все такие собрались, как Рахматула и Иван Иванов, то мне здесь делать нечего.
— Очень умный человек Иван Иванов. — Кибер погладил себя по животу мягкой лапой манипулятора. Он покосился на черную коробочку и добавил: — И добрый. Да.
Подошли к стадиону, на котором тренировались футболисты. Стадион почему-то был огорожен только с одной стороны и состоял из сплошного футбольного поля, переходящего в луг. У самой боковой линии паслась лосиха. Футболисты не обращали на нее внимания, она на них тоже.
Алешка побродил у ворот и вдруг присел на корточки: невдалеке щипали траву гадкие утята. Один подошел совсем близко к Алешке, ухватил стебель, потянул. Трава не поддавалась. Утенок напружинился, широко расставив оранжевые лапы, акселерат и вундеркинд из сочувствия весь подобрался и замер. Наконец птенец изловчился.
— Откусил, — прошептал кибер и, нависая над утенком, добавил: — Непроизводительная трата энергии. Эту траву он все равно есть не будет.
Вдоволь насмотревшись, пошли дальше. Влекомая двумя зебрами, быстро проехала повозка с бидонами, мелькнула надпись: «ИРП. Молоко кан». Кибер не захотел рисковать, спрыгнул на обочину и уставился на плакат. Написанный на листе ватмана от руки, плакат гласил:
В ПОНЕДЕЛЬНИК СОСТОИТСЯ СУББОТНИК ПО СОРТИРОВКЕ ЯИЦ МАЛИНОВКИ И СОЛОВЬЯ.
ДОМОВЫЕ КИБЕРЫ БЕЗ ПРИСОСОК В ИНКУБАТОР НЕ ДОПУСКАЮТСЯ.
Телесик пошевелил четырехпалым манипулятором. Задумался. Из аптеки на углу вышел толстый Аканиус с пипеткой в руках. А потом откуда-то вывернулся мальчишка лет двенадцати. Он тащил за собой на веревке щенка. Весь облик мальчишки был по-гусарски независим и не предвещал щенку ничего хорошего. Круглую его физиономию (естественно, мальчишки, а не щенка) обрамляли уши. Нури подумал, что через них можно было бы наблюдать солнечное затмение, если, конечно, предварительно сговориться с мальчишкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151