На створке открытого окна сидел вездесущий Ворон, ему сверху было видно все, как есть.
– Р-р-редчайший экземпляр-р! – неожиданно для самого себя вдруг возопил он. Головы тянитолкая сонно зачмокали.
Обеспокоенная карканьем, в комнату вошла Марья Ванна, инструктор дошкольного воспитания.
– Триста лет прожил, мог бы и соображать кое-что, – она ткнула в сторону Ворона костлявый палец. – Дите спит, чего орать? И вообще, посторонние могут быть свободны. Режим прежде всего. Кому понравится, чтобы его спящего разглядывали?
Все вышли, остались только Марья Ванна, Алешка и вент Оум. Детеныша осторожно переложили в плетенку, унесли в вольер…
Перед сном, когда, поставив защиту от ночных насекомых, воспитатели уходили к себе, в спальнях велись странные разговоры. Рассказывали, что Алешка запросто бывает в Заколдованном Лесу, что черный пес Гром разговаривает не хуже Ворона, но скрывает это, что тот дядя Иванушка, который принес тянитолкая, действовал по наущению Алешки и он же по ночам закапывает в песок неожиданные деревянные игрушки. А в Заколдованном Лесу для воссоздания сказочных форм жизни пользуются старинными рецептами, в которых зашифрованы составы весьма эффективных мутагенов гарантированного действия. Конечно, хорошо бы там побывать, но Сатон никого в этот Лес не пускает, потому что, смешно сказать, боится за неокрепшие детские души. Тянитолкай, говорили еще в спальнях, ненормально толст, его перекармливаю. Потом кто-то высказал мнение, что вдруг это животное вообще не взрослеет? Вот здорово было бы!..
А в это время Нури и Алешка прогуливались перед сном неподалеку от вольера, ожидая часа, когда надо гасить высоко подвешенные над крышами светильники.
– Представляешь, Нури, целый муравейник дюймовочек! Не совсем муравейник, а так, пень здоровый такой. И домики, домики – как опята. Под двускатными крышами.
– Сам придумал? – Нури со светлой завистью оглядел акселерата.
– Не веришь? А это видел? – Алешка достал из-за пазухи берестяной сверток. Развернул. Старославянской вязью на нем было написано: К жителям зоны. Обращение. Родились дюймовочки. Кто хочет видеть и помочь пусть приходит босиком и натощак как прокричит первый кочет. Сбор насупротив колодца по ту сторону тына где доска отходит.
– Сам, что ли, писал? Стиль… и ни единой запятой! Чему вас только в школе учат?
– Что уж ты, Нури! Иванушка дал. А в школе действительно… по двенадцать человек в классе! Я у него недавно в гостях был.
– Учителей не хватает, слишком высокие требования… В зону-то как попал? Через силовую завесу?
– Это от вас завеса, от взрослых. А народ там вполне, хотя немного замкнутый. Ну, да ты быстро привыкнешь.
– Как это я привыкну, с чего бы я привыкал? Да и не пройти в зону.
– Это правда, взрослому не пройти. По двум Причинам. Первая: взрослый все равно ничего не увидит. А вторая: если и увидит, так не поверит. Ну и нечего зря…– Алешка помолчал, потом спросил, глядя в сторону: – Ну так что, пойдешь?
Дюймовочки, подумал Нури. Целый муравейник… – Я же взрослый!
– Пусть это тебя не волнует, воспитатель Нури. Марь Ванна сказала, что ты никогда не повзрослеешь.
Они остановились у вольера, в котором жил тянитолкай. Прежде чем окончательно улечься, тот пощипывал стриженую травку. Опасения Сатона, что он разорвется, не оправдались: тяни-толкай передвигался подковкой, так, что каждая пара ног у него была передней.
К проволочной ограде прижался медведь, не спуская глаз с теленка. Ворон гулял по верху ограды, а со стороны, противоположной медведю, неподвижно стоял белогривый золотой конь и тоже таращился на тянитолкая. Днем его долго рассматривала лосиха с детенышем, потом ушла. Охотник Олле рассказывал, что из леса приходили и волки – ночью, чтобы их не видели… Теленок был пузатенький, ленивый и с плохим аппетитом. По-настоящему оживлялся он, только когда рядом был пес Гром, и это многих удивляло. Травоядный тянитолкай льнул к собаке, а ведь она, ни дать ни взять, хищник, о чем мы порой забываем…
– Значит, договорились, да? Завтра за тобой зайдет Гром. Как услышишь рык неподалеку, сразу выходи. За малышей не беспокойся, я тебя подменю на время отсутствия.
Сразу после утреннего обхода спален, еще до побудки, Нури связался по видео с директором. На голоэкране дед хорошо смотрелся, только борода его расплывалась у границ сфероида.
– В сказку? – Сатон отделил от бороды волосок, задумчиво накрутил на мизинец. – Иди непременно и немедля! Я пытался – не прошел. Энергию просят – дай! Реактивы дай. Программное обеспечение дай, а как сам захотел, представь, замялись. Излишне, видишь ли, рационален… Это правда, что есть, то есть. Конечно, сейчас Василиск объявился, призадумались, тебя вот сами зовут. – Сатон вздохнул. – Тонкое это дело… воссоздание. Что-то у них там заклинило. Разберешься – помоги.
Из поселка Нури и Гром двинулись налегке забирая все глубже в лес. В чистом сосняке, почти свободном от подлеска, легко дышалось. И было хорошо бежать по упругой хвое. Через частые ручьи Нури переходил, не снимая плетенных из кожи постол и обсыхая в движении. Было много птичьего гомона, но непривычно мало зверья: большинство копытных и почти все хищники обитали в лесостепи, саванне, окружающей лесной массив.
Постепенно лес густел, и на четвертом часу Нури, отвыкший от регулярных занятий, перешел на быстрый шаг. Трава до колен, вьющиеся растения и кустарник мешали бегу. Собаке, конечно, было легче: росту поменьше, а ног вдвое больше. Но и пес, не умея потеть, уже вывалил язык. Вплавь – Нури порадовался, что руки свободны – пересекли длинное озеро и недолго отдохнули на знакомом пляжике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19