— Я потерял связь с диспетчерской службой.— Это серьезно?— Да. Очень.— Попробуйте еще раз.— Пробовал. Не отвечают.Я усилил тягу, и острый нос истребителя снова устремился вверх. Альтиметр показывал набор высоты.— Мы, кажется, поднимаемся, — сказал Сеймур. — Но ведь нам надо садиться. Разве нет?— Именно. Только желательно на "посадочную полосу, а не на чью-нибудь капустную грядку.— Вы что, правда хотите сказать, что мы не сможем приземлиться, если вам не удастся восстановить связь?— Да, что-то вроде, — выдавил я сквозь зубы. — Будем кружить до тех пор, пока они не справятся с техническими проблемами. Надеюсь, им это удастся.Мы кружили десять минут...Двенадцать минут...Пятнадцать, шестнадцать...Указатель уровня топлива медленно, но неуклонно приближался к красной зоне.Радио молчало.За колпаком кабины царила тьма. Я не видел даже ужасающего красного неба — оно осталось выше, сейчас мы летели сквозь облака. Истребитель напоминал угря, пробирающегося по илистому дну мутной реки.По прошествии нескольких минут я сказал Сеймуру:— Если мы еще задержимся, придется выбираться из кабины и идти пешком.— Что? Простите, кажется, я вас не совсем понял.— Не берите в голову. Обычная пилотская шутка.Я передвинул ручку от себя, и машина пошла вниз. Я хотел рассказать Сеймуру, как работает катапульта, но решил пока воздержаться. Сеймур ничего не понимал ни в катапультах, ни в парашютах. Гуманнее было бы его пристрелить.В отсутствие связи приходилось полностью полагаться на зрение. Я надеялся заметить огни посадочной полосы прежде, чем мы врежемся в землю. Перед вылетом в свете стартовых ракет я сумел оценить высоту облачности. По моей прикидке, расстояние между землей и нижней кромкой облаков было не менее тысячи футов.Если опускать это корыто достаточно аккуратно, можно выйти из облаков, не опасаясь столкновения с холмом или деревом. На альтиметр на такой высоте полагаться нельзя — это не слишком точный прибор, но «Джавелин» снабжен мощными посадочными прожекторами. Даже с высоты тысячи футов удастся определить, над какой субстанцией мы летим — земной твердью или морской жижей.Я осторожно снижал машину до высоты в тысячу футов.Топлива оставалось максимум на семь минут полета.В подобных обстоятельствах мягкой посадки ожидать невозможно.Набирая высоту в облаках, я вел машину широкими кругами. Где-то в центре этих кругов далеко внизу находился остров Уайт. Если я на высоте тысячи футов по радиусу, размышлял я, то увижу посадочные огни аэродрома. А если аэродром окажется в стороне, то уж свет поселков и деревень замечу обязательно.Однако погода оказалась еще более гнусной, чем я предполагал.Капли дождя били по колпаку кабины пулеметными очередями, а прожектора самолета выхватывали из тьмы лишь закручивающиеся на ветру и разбивающиеся в мелкие брызги дождевые струи.Похоже, у меня оставался весьма ограниченный выбор дальнейших действий.Во-первых, я мог продолжать лететь в струях дождя и в порывах ветра, сотрясающих машину.Во-вторых, я мог лететь в абсолютной тьме облаков.И наконец, в-третьих, можно плюнуть на дождь, облака и темноту и подняться ввысь, к красным небесам. (Я употребил слово «небеса» лишь потому, что оно характеризует пространство, находящееся над нашей головой. В данном случае это пространство по цвету больше походило на преисподнюю. И преисподнюю очень холодную.)Но даже и это ограниченное число вариантов быстро сходило на нет. Со стрелкой указателя топлива почти на нуле и отсутствием связи с землей мне оставалось только лететь у нижней кромки облаков. Секунд тридцать я летел со скоростью трехсот узлов, и самолет стал похож на листок, попавший в порыв ветра. Нас трясло так, что казалось, машина вот-вот развалится. Струи дождя поблескивали в свете прожекторов, потоки воды зловеще завывали, срываясь с плоскостей.Сердце готово было вырваться из груди, под высотным костюмом по телу текли потоки пота, и это было особенно неприятно.С мыслями о первом или втором варианте полета пришлось расстаться. Надо было искать место для посадки, а земли я по-прежнему не видел. На этой высоте (альтиметр, как и следовало ожидать, показывал ноль футов) я без труда мог похоронить нас вместе с истребителем на склоне одного из тех пологих холмов, которыми так славится остров Уайт.— Дэвид... Дэвид, вы еще не увидели посадочной полосы?— Пока нет.По правде говоря, я вообще ничего не видел.Чуть уменьшив тягу, я снизил скорость до двухсот пятидесяти. Машину затрясло сильнее, нос наклонился вниз, и мы еще на несколько десятков футов приблизились к земной тверди.— Великий Боже! — выдавил я.— Что случилось? — отозвался Сеймур.— Море, — коротко бросил я. На подробные объяснения времени не было, так как под брюхом самолета катились белые барашки волн. Порывы ветра превратили поверхность воды в кипящую массу.Я взял себя в руки. Поднимать машину не имело смысла. Топливо было практически на нуле. Кроме того, если я не буду видеть моря, то не увижу и твердую землю, когда она окажется под крылом. Я заложил неглубокий вираж, и левое крыло самолета почти коснулось волн. Теперь надо долететь до какой— нибудь земли. До Британских островов или до острова Уайт. Сейчас это уже не важно.Главное — посадить истребитель в течение шестидесяти секунд. Если этого сделать не удастся, то мы промочим не только ноги.— Дэвид, я полагаю...— Ради Бога, не сейчас, Сеймур. На несколько минут мне необходимо сосредоточиться.Он замолчал.Внизу в свете прожекторов бушевало море. Казалось, я вижу даже гроздья брызг, летящих в нашу сторону.На приборной доске рядом с указателем уровня топлива замигала красная лампочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118