Го-Шень помолчал и, запустив руку в широкий рукав полосатой арестантской пижамы, неожиданно достал округлый плоский предмет синезеленого цвета.
— Я покажу вам, Джеральд, что было причиной нашей слабости… — С этими словами Го-Шень сжал этот странный предмет между большим и указательным пальцами, и я тотчас же почувствовал, как сильная струя какой-то прозрачной жидкости брызнула мне в лицо. Первым моим движением было стереть эту холодную и вязкую жидкость, и с этой целью я попытался приподнять руку, но тут же с ужасом понял, что нахожусь в парализованном состоянии. Вместе с тем я с полной ясностью отдавал себе отчет в том, что с каждой секундой теряю свои жизненные силы. Как, вероятно, вы уже догадались, я испытывал действие знаменитой кардены имбиторов, мощного обессиливающего оружия, доставившего впоследствии столько неприятностей экипажам судов. Что же касается самого Го-Шеня, то он раскраснелся и задышал глубоко и мощно, будто впитывая в себя мои уходящие силы. (По мнению специалистов, имбиторы изготавливали свои кардены из высушенной физалии аргонавтика, ядовитого медузообразного свободноплавающего существа.)
— Теперь, Однорукий Краб, вы будете меня слушать с ббльшим доверием,мрачно пошутил Го-Шень. — Надо вам сказать, что мы в своем кругу уже давно поняли, что в наших морях что-то нечисто. Мы обнаруживали разграбленные дочиста корабли, но никто из моих капитанов не мог установить, кто это сделал. Мы находили корабли, покинутые своими командами, но все спасательные шлюпки были налицо, в каютах пахло сигаретным дымком, а в камбузе кипела похлебка. Вы, что вполне естественно, приписали на мой счет эти корабли, а я, если говорить откровенно, подумал, что Джеральду Притту надоела его пресная работа по уничтожению неуловимого Го-Шеня и он сам принялся со своими ребятами за настоящее дело.
Если бы не мое странное состояние «обморока наяву», то Го-Шень содрогнулся бы, увидев выражение моего лица.
— Первым столкнулся с ними Густав Рыжий. Прекрасный морской офицер, воспитанный в лучших традициях военного флота Германии, он несколько одичал в сельве Ла Платы, но вскоре мы не могли им нахвалиться. Ночью в тумане мимо него прошло полувоенное судно, в котором он, к своему крайнему удивлению, опознал пущенный им же самим ко дну английский охотник «Трафальгар», потопивший в свое время У-23 в Северном море. Он тотчас же. доложил мне, но я не придал значения его рапорту. А с этой встречи мы вошли в полосу неудач. «Кристалл», за которым вы, Однорукий, столько раз безуспешно охотились, был взят на абордаж командой неизвестного судна и оказался так же ограблен, как и другие наши суда в предыдущих случаях. Такая же судьба постигла «Кальмара», а им командовал сам Чанг, эта горилла из Читаонга, величайшее открытие Го-Шеня Первого, моего предшественника на капитанском мостике Черного флота Южных морей. Между прочим, в своей последней радиограмме Чанг успел сообщить, что прежде, чем он успел заметить противника, марсовый обратил внимание на стаю акул, окружающих его корабль. Это даже не была стая. По словам Чанга, это был скорее целый косяк акул, подобный тем косякам, в которые собирается лосось и сельдь. После «Кристалла» мы потеряли «Лотос» Густава Рыжего и еще восемь кораблей подряд… И наступила наша очередь…
Я слушал молча, но даже, если бы я и мог что-нибудь ответить, у меня все равно не было бы сил прервать Го-Шеня.
— Вы, вероятно, отлично помните силуэт моей «Синей жемчужины»? Вас не удивляла моя рубка? А ведь это верхняя часть лимузина, принадлежавшего одному из известных правителей. У него были все основания весьма опасаться жителей своего же собственного острова. Я приобрел корпус его личной автомашины по случаю и укрепил его на своем корабле.
Еще бы, закаленные стекла толщиной в четыре сантиметра, отличная броня и чрезвычайно удобный обзор. Сидя в своей рубке, я мог отлично наблюдать за ходом борьбы и только изредка вмешивался в нее базукой или пулеметом.
Они напали на «Синюю жемчужину» дня за три до нашей встречи у Никобарского архипелага. Черный Сэм, обычно забиравшийся на самый топ мачты, первым увидел стаю акул. Что означало появление такой стаи, он, конечно, не знал, но я обещал ему пять фунтов, если он вовремя приметит что-нибудь в этом роде, и Сэм не слезал с мачты целую неделю.
— Акулы, сэр! — крикнул Сэм, показывая на зюйд-вест и к зюйду.
В свой пятнадцатикратный «цейс» я сразу же различил частокол акульих плавников: предупреждение бедняги Чанга сбывалось.
— Приготовиться к бою! — отдал я команду и, бросив на сиденье своей рубки-лимузина базуку, молниеносно задвинул стекла кабины. Мои ребята привычно осматривали скорострельные карабины, щелкая затворами.
Из окон кабины я видел только пустынное море. Косяк акул прошел по правому борту и развернулся как по команде, окружая «Синюю жемчужину», но горизонт был чист. Неужели это ложная тревога? Внимательно осматриваю горизонт; вдруг не увидел, скорее почувствовал набегающую тень… Я резко повернулся, но было уже поздно: из бездны океана носом вперед плавно вынырнул английский охотник… С каким-то странным плеском он выровнялся на плаву и застыл в десяти ярдах. Он был весь покрыт глубоководными водорослями и раковинами, краска на корабле облупилась и размокла. Ни на палубе, ни в рубке не было никого.
— Мачты рубить! "Нолный вперед! — скомандовал я. — А уж вы-то знаете, что, помимо парусов, я располагал двумя мощными дизелями фирмы «Бенц-Марин» на тысячу двести лошадиных сил каждый.
Го-Шень всмотрелся в мое лицо, и, видимо, поняв, что я сейчас потеряю сознание, осторожно и бережно потер двумя руками яйцеобразный предмет, нити, охватившие мое лицо, тут же поникли и как бы потекли вспять, прячась внутри его кардены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38