Я не партизан…
— Поздравляю вас, Ростиков, желаю вам успешно окончить курс института, — говорил аспирант, просматривая стопку серых книжек. — Ага, выписан и подписан, вот он. — Аспирант протянул Коле билет и добавил: — А я тебе благодарен — напомнил ты мне мою студенческую молодость, тоже шумели, спорили.
— Скажите, Сергея Кайгородского тоже приняли?
— Да, только перед тобой вышел, минут десять назад.
Совсем другим стал институт. Коля шел по коридорам, узким, полутемным; принюхивался к каким-то особенным загадочным запахам; все, что раньше сковывало, слушало его, исчезло. Институт стал его, Колин. Он приоткрыл дверь в одну из лабораторий и бодро кивнул сердито посмотревшему на него лаборанту. Перед парадной дверью Кола вытащил студенческий билет и показал его вахтерше.
— Ну и слава богу, — сказала она. Коля так и вышел на улицу, держа открытым студенческий билет.
«Теперь — в больницу, к Дмитрию Дмитриевичу». В вестибюле дежурная сестра сказала ему:
— Состояние больного немного лучше, во всяком случае, лучше, чем вчера. Он пришел в себя. Если хотите, можете его навестить. Вы родственник Михантьева?
— Я не родственник, я его ученик, — ответил Коля.
— Тогда не знаю… А что, родственников у больного нет?,
— Я точно не знаю, — сказал Коля, — кажется, нет…
— Ты опять здесь! — услышал Коля знакомый голос и машинально отскочил в сторону.
Он не заметил, что к столику, за которым сидела сестра, подошел Борис Федорович.
— Борис Федорович, ведь Дмитрий Дмитриевич здесь, у вас лежит.
— Больной Михантьев в терапевтическом отделении, — сказала сестра, — а гражданин ему не родственник.
— Знаю, все знаю, — сказал Борис Федорович. — Бери халат, и идем, быстро! Вот что, понимаешь, получилось с этим вашим чудовищем…
Коля едва поспевал за Борисом Федоровичем. Они прошли в отдаленное крыло клиники. Какая-то особенная тишина окружала Колю, мягкий ковер заглушал шум шагов. В конце коридора Бориса Федоровича остановил совсем еще молодой врач.
— Родственник? — спросил он, указав глазами на
Колю.
— Нет, не родственник, но близкий больному человек.
— Я должен вас предупредить, — сказал врач. — Поменьше шума и недолго… И кроме того, у него провалы в памяти, не нужно вопросов…
Шторы в палате были спущены, и Коля не сразу разглядел койку, на которой лежал Дмитрий Дмитриевич. Глаза Дмитрия Дмитриевича были открыты, бледные руки бессильно покоились поверх простыни.
— Что с вами, Дмитрий Дмитриевич? Что с вами случилось? — спросил Коля.
— Не помню… Помню, пришла Лена, и все…
— Вы узнаете меня? Я Коля, Коля Ростиков…
— Узнаю… Ты, Коля, запиши…
— Вот бумага, — тихо сказал врач.
— Киев… улица Короленко, пять, квартира двенадцать… Бойко Варваре… Желаю счастья… Дмитрии. И все… Все… Ей казалось, что я медленно делаю карьеру… Карьера… Глупость какая… Найдешь профессора Семочкина… Аркадия… Владимировича, да, Владимировича… Не забудь отчества… Владимировича… Пусть мои книги возьмет… Да, еще… Там, в столе, работа… «Масс-анализ и происхождение метеоритов»… Аркадий пусть отредактирует… Владимирович… Если найдет сносной, пусть напечатает… Теперь все…
— Неужели? — прошептал Борис Федорович. Врач приоткрыл простыню.-Борис Федорович нагнулся. По ноге Дмитрия Дмитриевича тянулся какой-то похожий на тонкую веточку след: он бесконечно ветвился у колена и уходил к пальцам ноги.
— Напряжение огромное, — сказал врач. — Это не осветительная сеть. Я никогда не видел такую сетку следов на теле больного… Ну, он закрыл глаза, хочет отдохнуть. Идемте.
— Коля, — неожиданно позвал Дмитрий Дмитриевич, — я что-то хотел сказать… Хозяин прилетел, прилетел хозяин… но к чему это… Не помню… Хозяин прилетел… — Он вдруг широко раскрыл глаза. — Вспомнил… Человек где? Но дело не в нем… не в нем… не в нем… Прилетел хозяин, вот что! Берегитесь, прилетел хозяин! Бере…
Голос его упал до шепота, глаза закрылись. Молодой врач наклонился над ним, затем махнул Борису Федоровичу и Коле рукой.
— Уходите, — шепнул он. Они вышли из палаты.
— Я, Борис Федорович, сделаю все, что смогу, — сказал терапевт. — Мне кажется, что ток миновал сердце, может быть, поэтому больной так быстро пришел в себя… Я надеюсь…
— И я надеюсь, — ответил Борис Федорович. — Ты, Коля, дай мне эту бумажку, я все сделаю, о чем просил Дмитрий Дмитриевич. И еще кое-что сделаю… Я твердо уверен, что этот ваш Человек…
— И я, — сказал Коля, — и я тоже так думаю…
— К Дмитрию Дмитриевичу не ходи, в его квартиру, понимаешь? Хватит с нас и Дмитрия Дмитриевича.
«Нужно предупредить Лену, нужно предупредить, — думал Коля, выходя из клиники, — ведь она ему верит!»
СНОВА КРАСНЫЙ КАМЕНЬ
В тот самый момент, когда Коля с восторгом перечитывал свою фамилию в списке первокурсников, в доме Серафима Яковлевича начались удивительные события.
Лена собралась уже было в техникум и выбежала на минутку во двор, чтобы привязать на день Ласточку, как вдруг звякнула щеколда, калитка распахнулась, и во двор вошел Человек.
— Назад, — закричала Лена, — назад! Куда вы?! Но было уже поздно: Ласточка, старательно обгладывавшая молоденький кустик смородины, подняла голову, искоса взглянула на Человека и двинулась к нему навстречу.
— Я больше не могу ждать, — сказал Человек.
— Ласточка! Ласточка! — Лена бросилась к Ласточке, но та уже взяла разбег и, выгнув дугой хвост, понеслась к Человеку.
— Стой! Стой! — кричала Лена, зажмурив глаза. Раздался короткий треск, и Лена сквозь закрытые веки почувствовала вспышку света.
Когда она открыла глаза, все было кончено. Человек, заброшенный неожиданным ударом на забор, быстро пробегал пальцами по груди, ощупывая ушибленное место;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69