Стать на колени и молить о том, чтобы сжалился и помог? Глупо, не простит и не поможет. Каин всегда держит слово…
Она не знала, что ей делать, не знала, как поступить. Оставалось ждать — и верить в то, что взрастившая ее беспредельность не даст ей пропасть и на этот раз. А Шорг… Шорг все равно получит свое, рано или поздно. Обязательно получит. Да, добро побеждает не всегда. Но зло всегда бывает наказано.
Оранжевый шар солнца уже коснулся горизонта, когда на уютную скамейку в дальнем конце Городского сада опустился высокий молодой человек. Было видно, что он никуда не спешит: удобно устроившись, он развернул купленное минутой раньше мороженое, смял и бросил под скамейку обертку. Видимо, мороженое ему не понравилось, так как он, не съев и половины, небрежным жестом швырнул его на дорожку, в сторону небольшой голубиной стайки. Вспугнутые было птицы дружно поднялись в воздух, но тут же опустились. Крупный белый голубь ловко выхватил из тающей массы крошку ореха, тут же подскочил второй, третий, и вот уже вся стайка сгрудилась над остатками мороженого.
Трудно было понять, из-за чего началась ссора, — послышалось хлопанье крыльев, и тут же голубиная стая сошла с ума. Это не было дракой — скорее это было какое-то исступление, настоящее птичье помешательство. И жертвой его почему-то стал белый голубь — он попытался взлететь, но был мгновенно погребен под грудой своих собратьев. Его били крыльями, его клевали и царапали — не верилось, что все это делали обычные мирные голуби.
Схватка продолжалась несколько минут, затем стая неожиданно взмыла в воздух и в панике кинулась врассыпную, оставив на асфальте окровавленный комок белых перьев. Голубь был еще жив — скребли по асфальту лапки, вздрагивали истерзанные крылья. Уцелевший глаз, подернутый пеленой смерти, непонимающе смотрел в небо.
Молодой человек, все это время пристально наблюдавший за птичьей схваткой, отвел взгляд и улыбнулся. Лениво зевнув, поднялся со скамейки, с удовольствием потянулся, затем не спеша пошел по дорожке, в сторону детских аттракционов. Птицы его больше не интересовали.
Он медленно шел по аллее, внимательно глядя по сторонам, губы его то и дело кривились в презрительной усмешке. Ровно три года — именно столько он ждал этого дня. И сегодня все решится — он это чувствовал, он это знал. Ей не сбежать от него.
— В некотором царстве, в некотором государстве жила-была одна дрянная девчонка, — едва слышно пробормотал он, вглядываясь в лица прохожих, затем не выдержал и рассмеялся: — Танюша, Танюша, это было так неразумно с твоей стороны…
Он свернул на одну из тенистых дорожек, повинуясь одному ему ведомому чувству — просто знал, что идти надо именно сюда. Порывшись в кармане, достал пачку сигарет и неспеша закурил, постоял несколько минут у высокой сосны, смакуя сигаретный дым. Удовлетворенно вздохнул.
Без десяти семь — он взглянул на часы, сплюнул сквозь зубы, затем бросил окурок и спокойно пошел дальше. Уже скоро…
Изящную девичью фигуру он заметил еще издали. Скользнул по ней напряженным взглядом, на секунду нахмурил брови, словно к чему-то прислушиваясь. Затем лицо его посветлело, по губам скользнула ухмылка. Ну наконец-то…
Она подходила все ближе, в какой-то миг ее легкий изящный шаг вдруг сбился, девушка недоуменно оглянулась, затем остановилась. Похоже, она была близка к тому, чтобы повернуть обратно. Но, тряхнув копной русых волос, смело пошла дальше. Он улыбнулся — все та же непокорная бестия. Именно этим она ему и нравилась.
Уже совсем близко. Он вышел из скрывавшей его тени и спокойно пошел навстречу.
В предчувствия надо верить — именно это ей внушили ще в детстве. Могут обмануть глаза, может обмануть слух, но предчувствия не обманут никогда. Ощущение надвигающейся беды появилось еще с вечера, мимолетное, скоротечное — словно тень набежала на залитый солнцем мир. Татьяне вдруг захотелось бежать — куда угодно, лишь бы подальше от этого города. Затем все исчезло, только на душе осталась скользкая неприятная тяжесть. Как будто дотронулась до чего-то гадкого и смрадного.
Весь остаток минувшего дня Татьяна то и дело прислушивалась к себе, убеждая себя — пытаясь убедить, — что ей лишь почудилось. Ну конечно, сама завела себя думами о Шорге, сама испортила себе настроение. Нельзя так больше. И все-таки что-то было. Было — ощущение этого становилось все сильнее, а она гнала и гнала его прочь, с ужасом понимая, что Шорг снова ее нашел. И значит, все начнется сначала…
Этим утром Татьяна впервые шла на работу другой дорогой — трудно было противиться неумолимо вползавшему в душу страху. Понимала, что это глупо, что этим не поможешь, но ничего не могла с собой поделать. Страх был сильнее ее.
Однако, вопреки ожиданиям, ничего не произошло. Напрасно вглядывалась она в лица людей, напрасно пыталась вычислить его. Может, ее страхи и в самом деле глупы?
Ближе к вечеру Татьяна немного успокоилась. Возвращаясь домой, даже пошла привычной дорогой — только для того, чтобы убедить себя в глупости всех своих опасений. Спускались на мир сумерки, в Городском саду было людно и весело. Слышался смех детей, с громким жужжанием вертелась карусель, все выглядело на редкость тихо и спокойно. Может, именно поэтому она не пошла по центральной аллее, а свернула на боковую дорожку — здесь всегда было тихо и уютно. Кроме того, здесь жил симпатичный бельчонок с пушистым рыжим хвостом и дымчатой серой спинкой. Вспомнив о нем, Татьяна улыбнулась и достала из кармана с десяток кедровых орешков — угостить друга. Впрочем, сегодня бельчонка почему-то не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22