— Он открыл коробочку, достал маленький шприц. — У меня есть использованный, вот, я кладу в коробку. На ней написано все, что надо. Просто сделать укол под кожу. Девочка очень быстро уснет.Он опять вложил пустышку в красный футляр и обе коробочки подал Питеру. Моряк с благодарностью их взял.— Вы очень добры, — сказал он. — И когда придет время, жена сможет просто получить их в аптеке?— Совершенно верно.— Сколько они будут стоить?— Нисколько, — сказал аптекарь. — Они бесплатные. 5 Из трех подарков, которые в тот вечер Питер Холмс привез жене, больше всего ее обрадовал манеж.Новехонький манежик, светло-зеленый, с несколькими рядами нанизанных на проволоку ярких разноцветных колец. Еще не войдя в дом, Питер расставил его на лужайке и позвал Мэри. Она вышла, придирчиво осмотрела покупку, проверила устойчивость — не сможет ли малышка его опрокинуть, повалить на себя.— Надеюсь, краска держится прочно. Ты же знаешь, Дженнифер пробует сосать все, что попадется. А зеленая краска такая вредная. В нее входит медный купорос.— Я спрашивал в магазине, — успокоил жену Питер. — Это не масляная краска, это особенная. Чтоб ее слизнуть, ребенку нужна слюна пополам с ацетоном.— Дженнифер почти со всех игрушек обсосала краску. — Мэри немного отступила, оглядела манежик. — Такой приятный цвет. Очень подойдет к занавескам в детской.— Я так и думал, — сказал Питер. — Там был еще голубой манеж, но я подумал, что тебе этот больше понравится.— Мне очень нравится! — Мэри обняла мужа, поцеловала. — Чудесный подарок. Ты, наверно, совсем измучился с ним в трамвае. Большущее спасибо!— Ничуть я не измучился, — Питер ответил поцелуем. — Я так рад, что тебе понравилось.Мэри пошла в дом за дочкой, усадила ее в манеж. Потом они понемножку выпили и посидели на лужайке возле манежа, курили и смотрели, как поведет себя дочка на новоселье. Крохотная лапка крепко уцепилась за столбик манежа.— Смотри, ей теперь есть за что держаться, вдруг она слишком рано начнет вставать на ножки? — встревожилась Мэри. — Ведь без этого она еще не скоро научилась бы ходить. А когда маленькие начинают ходить раньше времени, они растут кривоногими.— Думаю, можно этого не бояться, — возразил Питер. — Я хочу сказать, у всех детей бывают такие манежи. И у меня был когда-то, а я ведь не вырос кривоногим.— Да, наверно, если б не манеж, она нашла бы другую опору. Держалась бы за стул, мало ли.Когда Мэри пошла купать и укладывать малышку, Питер отнес манеж в дом и расставил в детской. Потом накрыл стол к ужину. Потом вышел на веранду и постоял, нащупывая в кармане красные коробочки, и спрашивал себя, как же, черт возьми, вручить жене еще и эти подарки.Наконец вернулся в дом и налил себе виски.Он вручил их в тот же вечер, незадолго до того, как Мэри, прежде чем им лечь спать, еще раз подняла девочку. Он сказал запинаясь:— Пока я не ушел в рейс, мне надо еще кое о чем с тобой поговорить.Мэри подняла на него глаза.— О чем?— Насчет лучевой болезни, которой сейчас люди болеют. Есть вещи, которые тебе следует знать.— А, это! — с досадой перебила Мэри. — До сентября еще далеко. Не хочу я про это говорить.— Боюсь, поговорить надо.— Не понимаю, с какой стати. Когда придет время, тогда мне все и скажешь. Когда мы будем знать, что это близко. Миссис Хилдред говорит, ее мужу кто-то сказал, что в конце концов до нас не дойдет. Вроде оно движется все медленнее. Нас это не коснется.— Не знаю, с кем там говорил муж миссис Хилдред. Но только это сплошное вранье. До нас дойдет, будь уверена. Может быть, в сентябре, а может быть, и раньше.Мэри широко раскрыла глаза.— По-твоему, мы все заболеем?— Да, — сказал Питер. — Мы все заболеем этой болезнью. И все от нее умрем. Поэтому я и хочу тебе кое-что объяснить.— А разве нельзя объяснить попозже? Когда уж мы будем знать, что это и правда нас не минует?Питер покачал головой.— Лучше я скажу теперь. Понимаешь, вдруг меня в это время здесь не будет. Вдруг все пойдет быстрей, чем мы думаем, и я не успею вернуться из рейса. Или со мной что-нибудь случится — попаду под автобус, мало ли.— Никаких автобусов больше нет, — негромко поправила Мэри. — Это ты про свою подводную лодку.— Пусть так. Мне куда спокойней будет в походе, если я буду знать, что ты во всем разбираешься лучше, чем сейчас.— Ну ладно, рассказывай, — нехотя уступила Мэри.Питер задумался. Заговорил не сразу:— Рано или поздно все мы умрем. Не думаю, что такая смерть много хуже любой другой. Дело в самой болезни. Сперва мутит, а потом и впрямь начинает тошнить. И это не проходит, что ни съешь, тебя выворачивает наизнанку. В желудке ничего не удерживается. Понос. Становится хуже и хуже. Может немножко полегчать, а потом опять все сызнова. Под конец совсем ослабеешь… ну и умираешь.Мэри выдохнула длинную струю дыма.— И долго все это тянется?— Я не спрашивал. Думаю, у всех по-разному. Дня два, три. А если на время поправишься, пожалуй что две-три недели.Помолчали.— Много пачкотни, — сказала наконец Мэри. — Наверно, если все захворают сразу, так и помочь некому? Ни докторов не будет, ни больниц?— Думаю, так. Думаю, тут каждый воюет в одиночку.— Но ты будешь здесь, Питер?— Да, — успокоил он. — Я говорю просто на всякий случай, один на тысячу.— Но если я окажусь одна, кто присмотрит за Дженнифер?— Давай пока не говорить о Дженнифер. О ней после. — Питер наклонился к жене. — Вот что главное, родная. Выздороветь нельзя. Но незачем умирать в грязи. Когда все станет худо, можно умереть пристойно.Он достал из кармана меньшую из двух красных коробочек.Мэри впилась в нее взглядом. Прошептала:— Что это?Питер открыл коробочку, вынул пластиковый пузырек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87