все стоявшие возле подростка и так отскочили, не выдержав чудовищного зрелища.— О Боже! — пролепетал Дитрих.Хадсон медленно пятился назад, уперев невидящий взгляд в табло. «Я не должен смотреть туда… Не должен, — уговаривал он себя. — У меня другое задание…»Благодаря «другому заданию» он единственный из десантников был избавлен от созерцания последовавшей за этим чудовищной сцены.Какой бы тягучей ни была мускулатура человеческого живота, у любого материала есть предел сопротивляемости. Разбрызгивая вокруг кровь и жидкое содержимое кишок и желудка, живот прорвался.Вывалившаяся оттуда бронированная голова, охристо-желтая и блестевшая словно под слоем лака, лязгнула в воздухе кривыми зубами, расположенными во рту несколькими рядами. Монстр еще не полностью вырвался на свободу, но уже был готов убивать.Он брыкался, стараясь стряхнуть ставшую ненужной человеческую оболочку, и маленькие подслеповатые глазки хищно впились в будущую пищу.На людей.— О Господи! — снова простонал Дитрих.— Черт! — вырвалось у Дрейка.— Дерьмо… — почти завороженно покачала головой Вески.— Всем отойти назад! — резко скомандовал Эйпон.— Убейте эту тварь! — завопила Вера не своим голосом. Тупая обреченность при виде реального противника оставила ее, словно вытолкнула из таких же помертвевших слоев слизи, заставив потерять равновесие.Эйпон поднял огнемет:— Получай, сволочь! — Из ствола огнемета с гулом вырвался столб пламени.Чудовище завопило. Назвать по-другому дребезжащий, режущий нервы звук было трудно.Остатки человеческого тела обуглились, членистые когтистые лапы судорожно задергались в воздухе.Пламя с шипением било по прямоугольной лакированной морде, и она чернела под его напором, теряла блеск, и обжигаемые десны плавились на глазах — не сгорали, а именно плавились, позволяя зубам обнажаться и высыпаться, вспыхивая на лету.Монстр подыхал. Его тело корчилось в огне почти так же, как за минуту до этого тело подростка, разрываемое им изнутри.«Меня это не касается… Меня это не ка…» — Хадсон похолодел: на индикаторе, у самого края табло появилась светящаяся кромка. Он зажмурился, снова открыл глаза — размытое пятнышко не исчезло, мало того, тоненький писк индикатора долетел до его ушей (несколько секунд назад неслышный из-за общего шума, он заглушал собой все и отзывался в гудящей голове Хадсона, как звон колоколов).— Движение, — не своим голосом выдавил Хадсон.С индикатором происходило что-то невероятное: по мере того как писк усиливался, в движение пришла сама сетка. Задрожали полукружья, поплыли во все стороны радиусы, но расплывчатые язычки все глубже вгрызались в синее поле, сливаясь от вращения в один полупрозрачный круг-каемку.«Или я схожу с ума, или…» — Хадсон сглотнул. Его позвоночник слабел, ноги начинали дрожать.— Откуда? — издалека донесся голос Эйпона.Хадсон не понял, как сумел выговорить в ответ более или менее членораздельное предложение.— Я не могу твердо зафиксировать… множественные сигналы.Наконец карусель на табло остановилась. Огромное расплывчатое пятно занимало уже почти весь внешний сектор и продолжало распространяться, как разливающаяся по полу вода. Высунувшийся вперед потек-"язычок", потом его утолщение — и вот уже скрыт полностью еще один участок.— Уходите… — едва слышно проговорила Рипли. — Бегите оттуда…В микрофонах ее голос превратился в неясный, похожий на помехи шум.Затаив дыхание, все теперь слушали Хадсона, глядящего на индикатор движения живых организмов вытаращенными от страха глазами.В зале было тихо.Стволы лишенных своего жала винтовок поникли и виновато смотрели вниз.Пятно на табло продолжало расти.Вместе с ним росли напряжение и страх.Если бы Хадсон описывал это движение, может быть, всем стало легче, но он молчал, не в силах выдавить из себя ни звука.Ничто так не угнетает, как неизвестность, идущая рука об руку со смертью. Такое молчание было способно убить; разве что предыдущее явление монстра спасало некоторых от неминуемого сумасшествия: теперь, по крайней мере, можно было представить себе, кто именно собирается идти на них в атаку.— Хадсон, говори, говори! — закричал Эйпон.Хотя на самом деле молчание длилось всего несколько секунд, большинству показалось, что прошли часы.— Хадсон, все слушают!Хадсон часто задышал, стараясь понять, что именно происходит с индикатором. Вращение могло означать только одно: заданного направления для того, чтобы зафиксировать все движущиеся объекты, не хватало.«Что у них там, черт побери, происходит?» — напрягся в кресле Горман. От волнения лейтенант начал быстро потеть. Мониторы ответа не давали — по ним было видно только то, что десантники почему-то замерли на одном месте.— Хадсон!— Множественные сигналы… — Хадсону показалось, что за него говорит кто-то другой: душе добраться из пяток до голосовых связок нелегко. — Похоже, нас окружают…— Что-о-о-о? — взвыл Дитрих.Если бы нервное напряжение можно было трансформировать в электричество, зал давно превратился бы в огромный электрический стул.— Нас окружают! — комментировал Хадсон. — Приближаются к нам…— Горман, сделайте же хоть что-нибудь! — прошептала с места Рипли.— Внимание, тревога! — собрал свои силы Эйпон.Его лицо приняло решительный вид, ствол огнемета угрожающе нацелился в сторону коридора.Сантименты не для боя. Ими можно мучиться в более подходящее для этого время.— Что там такое, Эйпон? — сжимавшая подлокотник рука лейтенанта задрожала.«Ничего, ребята тоже сейчас придут в себя, — уверенно сказал себе Эйпон, — не в первый раз!»Страх с каждым новым вздохом уходил из него, сменяясь хладнокровной готовностью убивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71