Некоторое время все смотрели туда как завороженные. Потом Рипли вздохнула. (Ее голова была настолько тяжелой, что долго смотреть куда-либо у нее уже не оставалось сил).— Это очень красиво, Бишоп, но чего мы ждем?Рипли заморгала — не от яркости крутящегося возле подножия конуса огня — для того, чтобы стряхнуть с отяжелевших век сонливость. Это помогало, но ненадолго.— Этот взрыв должен привлечь внимание со стороны, — отвернулся от окна робот. — Это взрыв тревоги.— Сколько он будет гореть? — глядя на огонь, спросил Хигс.— Четыре часа. — Бишоп сделал паузу и принялся докладывать все, что знал по этому поводу и что считал нужным сообщить: — Радиус свечения — тридцать километров, мощность — около сорока килотонн…Хадсон еще раз бросил взгляд в сторону окна и скривился:— Ни черта нам это не даст.— Почему? — посмотрел на него Хигс.Хадсон вроде бы психовать не собирался; в нем говорил обычный пессимизм.— Нас никто не заметит.— Я не верю в это, — возразила Рипли неизвестно кому. Невыносимо хотелось спать.— А почему мы не можем взорвать планету прямо отсюда? — невпопад поинтересовался Хигс.Он чувствовал себя не лучше.— Потому что мы сами взорвемся вместе с ней, — невозмутимо пояснил Бишоп.«А может, и лучше было бы: взорваться — и все, — снова начал хандрить Хадсон. — Во всяком случае, не придется долго ждать развязки. Раз — и все…» Его понесло:— Еще четыре недели ждать! Да мы тут все сдохнем! Лучше гробы себе делать…— Заткнись, — огрызнулся Хигс. Меньше всего ему хотелось разбираться сейчас с чужими истериками.«С ними всеми что-то происходит, — отметил искусственный человек, — Хотел бы я знать — что…»— Да, ждать еще целых четыре недели, — незаметно поежилась Рипли. Смотреть, засыпая, в окно было уже невозможно — движение пара и дыма действовало не хуже сильного снотворного. Что-то она хотела сказать… Ага, вот: — Мы должны вызвать с орбитальной станции второй челнок.Хадсон нервно промычал что-то неразборчивое. Можно было подумать, что у него внезапно разболелся зуб.— Ну, и как мы его вызовем? — заговорил он голосом, готовым в любой момент сорваться на крик. — У нас передатчик не работает!«Зачем я кричу? — одернул он себя тут же. — Так нельзя… Хватит!»— Неважно, как именно, — упрямо мотнула головой Рипли. — Надо будет что-то придумать.— Ни черта тут не придумаешь! Все равно все — к чертям! — снова не сдержался Хадсон.Хигс метнул в его сторону раздраженный взгляд.— Заткнись! Заткнись!!!— А как обстоят дела с передатчиком, который был в колонии? — поинтересовался Берт.Рипли поджала губы. Само существование этого человека вызывало у нее нервное содрогание. Что бы он ни говорил, у нее возникало желание броситься на него и задушить на месте.«Нет, не сейчас… Все равно он не уйдет от расплаты!» — уговаривала она себя, но не могла в это до конца поверить.Он спокоен — значит, у него есть что-то про запас. Что-то особо мерзкое — на другое он не способен. Но как его замыслы разгадать?«Ну-ну, смотри, смотри на меня, милая! — мысленно поддразнил Берт Рипли. — Что, учуяла предстоящее веселье? То-то! Главное сейчас — это не застрять тут надолго. А вот потом уже поговорим».«И все равно, что б ты ни придумал, к стенке ты станешь. Это я говорю!»И еще один тур безмолвной дуэли взглядов и потаенных мыслей окончился вничью.— Тот передатчик я проверял, — проговорил Бишоп, возвращая их к настоящему моменту. — Он поврежден. То есть поврежден канал связи. Мы не можем связаться со станцией напрямик, нужно будет кое-что переделать.«Ну ладно, Берт, мне сейчас не до тебя. Еще посчитаемся!»Рипли кивнула.— Тогда кто-то должен пройти через тоннель…— О, да! — взвыл Хадсон и, прочитав в глазах командира все то же «заткнись», стушевался.— … починить передатчик, — продолжила Рипли, — и перевести его на ручное управление.Хадсон хотел прокомментировать ее предложение парочкой выражений покрепче, но снова перехватил предостерегающий взгляд Хигса.— Очень интересно, — вместо заготовленной фразы выдавил он. Ну и кто же захочет стать покойником? Как хотите, а я не пойду. Можете сразу меня вычеркивать…— Я пойду, — негромко, но решительно заявил Бишоп, но его слова потонули в возмущенных возгласах: заявление Хадсона вызвало довольно бурную реакцию.Шум прекратил Хигс, подняв руку.— Хорошо, мы тебя вычеркиваем, Хадсон.В его глазах появилось презрение — Хадсон, заметив его, чуть не пожалел о так откровенно сорвавшихся с языка словах. Ну кто его просил так подставляться? Разве легче жить, зная, что тебя презирают?— Я пойду, — повторил Бишоп.Хадсон с умилением посмотрел на него.«Да здравствует тот, кто придумал роботов!»— Что ты сказал, Бишоп?Хигс никогда не смотрел на искусственного человека как на возможного подчиненного, которому можно отдавать приказы и посылать на задания, и поэтому был немало удивлен его заявлением. В первую секунду он даже не поверил, что эти слова сказал именно робот.— Я пойду! — Брови Бишопа застыли в «псевдоудивленном» положении. В другое время его вид мог бы показаться комичным — сейчас же он мог тронуть и более черствые сердца. Спокойствие робота, удивленно-несчастный вид, особые, совершенно человеческие черты лица уставшего человека средних лет, — во всем этом сквозила какая-то неподдельная трагичность.— Бишоп…— Я единственный, кто имеет право вызывать со станции корабль.Перенапряжение и измотанность заставили большинство услышать в его словах отзвук обреченности.Человек вызвался идти на подвиг — это выглядело так.Даже Рипли забыла в этот момент, что перед ней всего лишь робот. Да разве может быть у машины, пусть даже совершенной и человекоподобной, такое выражение лица?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71