Андреа даже не нужно было ничего говорить: печальное выражение ее лица сказало Эвану все, что ему нужно было знать: надежды у него нет.
— А ты получила мое сообщение? — спросил он. — Как насчет моих дневников, мам? Ты принесла мне те, о которых я тебя просил?
Она кивнула и показала ему две тетради, на одной из которых было написано «7 лет», а на другой «13 лет». Впервые с тех пор, как он попал в тюрьму, Эван почувствовал проблеск надежды. Если у него будут дневники, значит, будет и шанс изменить происходящее.
— А где остальные?
— Я нашла только эти, — сказала Андреа. — Остальные все еще на складе…
Кулак Эвана стукнул по оргстеклу.
— Черт побери, мам! Я же говорил, что мне нужны все!
Она вздрогнула от внезапной вспышки его гнева, и один из охранников вопросительно поднял бровь, глядя на них.
— Хорошо, хорошо, — попыталась успокоить сына Андреа. — Ты получишь их все, Эван, но это займет некоторое время. Мне кажется, что нам лучше сосредоточиться на твоем предстоящем суде…
Эван хотел было возразить, но потом кивнул головой и закрыл рот.
— Конечно, мам. Ты абсолютно права. Передай Кейли, что мне очень жаль.
Эван отвел глаза в сторону и увидел, что охранник нетерпеливо постукивает пальцем по своим наручным часам. Он расстроился. Время почти вышло, а он провел его, споря о дневниках. Он снова посмотрел в глаза матери и увидел в них беспокойство и страх, и не только потому, что ее сын был в тюрьме, но и оттого, что, возможно, он скатывается в безумие, так же как и Джейсон Треборн. Ему хотелось пообещать ей, что все будет хорошо и что он исправит все ошибки, только бы она принесла ему дневники!
— Я не собираюсь терять тебя, малыш, — сказала она срывающимся голосом. — Пообещай мне, что ты продержишься, Эв.
— Конечно. Я люблю тебя, мам.
Глаза Андреа затуманились.
— Я тоже тебя люблю.
Эван медленно положил трубку на место, но она так и продолжала сидеть, прижимая трубку к уху, словно надеялась услышать слова утешения.
Он прижимал тетради к груди, вцепившись в них, как утопающий цепляется за плот. Это был подходящий образ, так как Эван знал, что в тетрадях должно быть что-то, что вытащит его из этой вонючей дыры, поможет исправить сделанное и все переделать. Эти дневники могли спасти ему жизнь; ему всего лишь требовались время и спокойное место.
Следуя за Карлосом, Эван настолько погрузился в свои мысли, что не заметил группу скинхедов, слоняющихся в тени. Один из них сказал испанцу что-то оскорбительное, но тот, не обращая на них внимания, прошел дальше. Внезапно откуда-то на пути Эвана возник Карл и ткнул его в грудь толстой пятерней. Потом, схватив Эвана за гениталии, сильно сжал руку.
Скинхеды заржали, увидев, как побледнел от ярости Эван.
— Дерьмо на моем хуе или кровь на моем ноже, — прошипел ему в ухо Карл. — Выбирай, красавчик.
Эван застыл, не зная, как реагировать. Один из скинхедов вырвал тетради из рук Эвана и швырнул их по коридору. Эван вернулся к жизни и рванулся за ними, в отчаянии пытаясь их поймать. Скинхед успел раньше него, и они начали вырывать дневники друг у друга, отрывая листы и обложки.
— Забери их, Рик! — крикнул Карл. — Забери тетрадки этого говнюка!
— Отпусти! Они мои! — крикнул Эван.
— «Отпусти! Они мои!» — тоненьким голоском передразнил его Рик. — Теперь не твои, говноед!
Эван старался не повредить дневники, но Рику было плевать, и он вырвал их у Эвана, раздирая страницы. Эван разъярился.
— Мразь! — прошипел он и ударил скинхеда в ухмыляющуюся физиономию.
Рик легко увернулся и ударил в ответ, едва не попав Эвану в подбородок.
В блоке «Д» раздались радостные крики, когда заключенные заметили вспыхнувшую драку.
— Давай! — крикнул Карл. — Мочи новенького, Рики! Завали его!
Рик бросился на Эвана, и они свалились, сцепившись, посреди бетонного коридора, изредка обмениваясь ударами в живот и грудь. Забытые дневники лежали в проходе, разорванные страницы разлетелись по полу.
Крики заключенных достигли пика и внезапно прекратились, когда по коридору разнесся лязг взводимых курков. Рик и Эван отпустили друг друга и посмотрели наверх. На верхней галерее дюжина охранников стояла, направив на них дробовики винтовки, и еще несколько надзирателей в будках наблюдения смотрели на них, стоя с ружьями наготове.
Эван застыл на месте, но Рик быстро отошел в сторону и, прежде чем Эван понял, что происходит, схватил дневники и быстро удалился. Карл мерзко усмехнулся.
— Мы придем к тебе ночью, сестренка.
Эван затаил дыхание и посмотрел на валяющиеся здесь и там страницы. Одну за другой он собрал их с пола и разгладил.
Когда он вернулся в камеру, Карлос с сожалением на него посмотрел.
— По-моему, ты дурак, раз связался с этими ненормальными скинами. Да они же тебя порежут, чувак!
— Они забрали мои тетради… — сказал Эван.
Карлос покачал головой.
— Тетради? Хочешь получить нож в ребра из-за каких-то там тетрадей? Может, ты смерти ищешь?
Эван залез на верхний ярус и стал перебирать измятые страницы в поисках подходящей записи, которую он мог бы использовать.
— Они для меня очень важны. Сердце Эвана упало: среди оставшихся страниц не было ничего, что могло бы ему помочь.
— Ни одна книга не стоит жизни, парень. Эван посмотрел вниз со своей кровати.
— А как насчет твоей Библии? Ты бы позволил им забрать ее?
Эван постучал пальцем по старой фотографии маленькой девочки, стоявшей в изголовье кровати Карлоса.
— А вот это? Это ведь твоя дочь, верно?
Слова попали точно в цель. Карлос ничего не ответил, а просто протянул Эвану рулон скотча.
— Вот, держи. Хочешь сохранить бумажки, которые у тебя остались, тогда лучше склей их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78