– Я потрясен и искренне сожалею о гибели Экса, – начал Степан. И это было чистой правдой. Он только гнал мысль о том, что если так пойдет и дальше, то очень скоро ему придется также искренне сожалеть о гибели Грабса. – Теперь, если я не ошибаюсь, долг и инструкция велят вам катапультировать меня следом за вашим другом.
– Как мы были слепы. Этот подарок… – медленно произнес спасатель, не отрывая от Степана пристального взгляда. – Непростительно слепы… – С этими словами он протянул руку к своему пульту.
«Ну вот и конец…» – возникла у Степана поразительно спокойная и умиротворенная мысль.
А потом все, что было вокруг – побитое звездной шрапнелью полотно космоса, покоящийся на нем серебристый шар и галактический спасатель, сидевший рядом, чуть сгорбившись, – утонуло в белом сиянии, и это светлое безвременье стало заметаться теплым снегом, похожим на пепел.
Не исключено, что посмертное состояние и дальняя телепортация чем-то идентичны в ощущениях человека. Не исключено. По крайней мере Степану Ладынину очень хотелось бы в это верить. Может быть, Грабе все-таки выстрелил им вдогонку Эксу, а эта слепящая заметь, поглотившая мир, и есть та самая долгожданная «жизнь после жизни»?..
Убедиться в тщете своих чаяний Степану пришлось довольно скоро – когда вьюжная карусель улеглась и оказалось, что она принесла его к родным берегам: доставила точнехонько на скамейку – ту самую, ребристую, затерянную где-то в глубине Гоголевского бульвара.
Степан огляделся – словно спросонья, еще не зная, во что ему верить: в модуль галактических спасателей и в Верлрока или в эту пронзительно-реальную, утыканную звездами фонарей, омытую ночной прохладой Москву.
Место, очевидно, было то же самое, откуда он отправился в свой неудавшийся поход за смертью – не обязательно за героической. Просто вспыхнуло в нем такое глупое желание – чтобы превращение его живого тела в хладный труп сопровождалось хоть какой-нибудь пользой. Имело бы, так сказать, КПД.
– Мужик, дай закурить. – Нарушив ход его размышлений, в поле зрения выдвинулись четыре юношеские фигуры и окружили сидящего Степана. Обычная московская шпана, и даже в центре от нее нет спасения. Жизнь тряслась по накатанным рельсам, и далеко не факт, что не далее как вчера вечером он имел дело с инопланетными спасателями – скорее уж те подозрительные двое, возникшие из сумерек, вкололи ему что-то, от чего у него случился незабываемый «приход»: он «улетел» в космос за чертову уйму световых лет от Земли. А на самом деле просидел полночи в оцепенении на бульварной скамейке.
– Не курю, – обронил он, внутренне подбираясь: возможно, ему и хотелось бы проститься с жизнью, но в данном случае у него обрисовалась реальная перспектива остаться просто избитым и ограбленным.
– Тебе жалко сигареты? Мужики, – парень обернулся к товарищам, – да он, оказывается, жмот! – и тут же шагнул вперед, намереваясь ударить. Но вместо этого вдруг упал, схватившись за лодыжку – поди ж ты, в такой ответственный момент у молодчика на ровном месте подломилась нога.
Возникло небольшое замешательство. В это время невесть откуда из тьмы выскочила тощая овчарка, в зловещем молчании кинулась на крайнего из парней и вцепилась ему в запястье. Метила-то она явно в горло, тот успел загородиться рукой и, естественно, завопил благим матом. Но остальных двое уже подались к Степану: они сделали это одновременно, так что один, неловко замахнувшись для удара, заехал локтем под челюсть второму.
– Мать твою (туда и растуда), смотри, куда бьешь! – заорал второй, не оставаясь внакладе. И они занялись друг другом, на время позабыв о Степане, а заодно и о невезучих приятелях, озабоченных каждый своей бедой: первый, похоже, заработал себе перелом и продолжал сидеть на земле, держась за ногу и цедя сквозь зубы проклятья, крайний, уже порядком искусанный, никак не мог справиться с собакой.
Главный объект заварухи – Степан, не задетый во всей этой катавасии даже пальцем, наблюдал происходящее, как смотрят скверный боевик, сидя в первом ряду кинотеатра. Когда порой в кульминационные моменты можешь вздрагивать или даже отшатываешься, забывая, что экранные призраки не в состоянии к тебе прикоснуться, не говоря уже о том, чтобы причинить тебе какой-то реальный вред.
Потом Степан поднялся и пошел куда глаза глядят, не особо разбирая дорогу.
Не привидился ему, выходит, договор с Галактической Службой Спасения и последующая беседа с уникальным аппаратом, желавшим покончить счеты с жизнью, но обреченным на бессмертие. Он, кажется, понял, в чем состоял подарок Верлрока. «Это послужит мне утешением», – сказал артефакт таинственной цивилизации, переживший своих создателей на сотни миллионов лет. И сотворил себе собрата по несчастью, наделивив человека, алчущего гибели, системой совершенной защиты – способностью, вне зависимости от своего желания дистабилизировать любую нависшую над ним угрозу, даже если это касается всего лишь стирания информации из его памяти. И Грабе, судя по его последним словам, это понял. А поняв, отправил его от греха подальше обратно на Землю, наплевав на инструкцию. Жизнь дороже.
И, стало быть, предстоит Степану теперь, хочешь не хочешь, жить – долго и счастливо, дожидаясь единственно возможной избавительницы – естественной смерти. Которая, если хорошенько подумать, тоже висит над человеком всю жизнь отдаленной, но неотвратимой угрозой: подкрадывается к нему исподтишка, начиная лет этак с сорока, отнимает у него постепенно здоровье, силу и красоту – словом, все то, что присуще молодости, чтобы в конце концов без усилий, одним дуновением прикончить старую развалину – результат своих долгих и упорных трудов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87