Из пятидесятиметровой глубины тотчас же поднимутся покоящиеся там на опорных подушках баллистические ракеты, похожие на шариковые ручки фантастических размеров.
Зеленой ракетой нам подают сигнал к посадке.
И вот мы уже поднимаем сизую пыль с бетонных плит. Какой-то майор без особого почтения приветствует меня и просит следовать за ним.
На скоростном лифте опускаемся в чрево командного бункера — в его мозговой центр. Отсюда осуществляется контроль за ракетными эскадрильями при помощи пульта, напоминающего огромный электроорган.
Перед личным бункером генерала Фэйта меня довольно бесцеремонно предупреждают, что войти к начальнику ракетной базы я должен без сопровождающего меня адъютанта.
— Ничего не поделаешь, Гарри, — беспомощно развожу я руками и ободряюще похлопываю капитана Робертса по плечу. — Порядок есть порядок. Подождите меня тут.
— О генерал Рэншэл! — приветливо восклицает Фэйт, устремляясь мне навстречу. — Давненько мы с вами не встречались, старина! Очень рад вас видеть!
Вот уж не ожидал от Фэйта такого радушия. Помнит, значит, что когда-то именно я привез в часть, которой он командовал, приказ о присвоении ему генеральского звания.
— Похоже, что президент послал вас пошпионить за мной, — добродушно посмеивается Фэйт, кивая мне на кресло. — Боится, как бы я или кто-нибудь из моих молодцов не нажал на роковые «кнопки»?
— Ну, зачем же… — улыбаюсь я. — Ему просто хочется знать, какова готовность нашего глобального оружия к операции «Возмездие».
— А о каком возмездии можно говорить в наше время? — простодушно удивляется Фэйт. — Кто нанесет первый удар, тот и будет прав, и ни о каком ответном ударе, а следовательно, и о возмездии не должно быть и речи.
— Вот президент и хотел бы знать…
— Что еще знать? — бесцеремонно перебивает меня Фэйт. — Он и так хорошо знает, что мы уже в состоянии нанести такой удар и медлить с этим просто рискованно — слишком велико напряжение… и соблазн.
— А разве кто-нибудь, у кого сдадут вдруг нервы, сможет один, без дублирования, нажать «кнопку»?
Я хорошо знаю, что никаких «кнопок» в железобетонных капсулах, в которых находятся пункты управления звеньями из десяти межконтинентальных баллистических ракет, не существует. Их заменяют ключи, вставляемые в гнезда пусковых панелей. Но, видимо, Фэйту больше по душе слово «кнопка», и я не хочу вносить своих поправок в его терминологию.
— Один не нажмет, конечно, — с непонятным мне раздражением произносит Фэйт. — Теперь все, к сожалению, дублируется. Но нервы могут сдать и у тех, кто подает команды из постов управления ракетными эскадрильями… Мы каждый день репетируем боевую тревогу, и в капсулах проделывают все, что требуется для запуска ракет. Однажды это может, конечно… Во всяком случае, не исключено… Да и кто знает — безумие или разум могут толкнуть на это?..
Меня очень тревожат и речь и жестикуляция Фэйта. Смысл слов его путаный, а руки нервно дергаются все время. Особенно указательный палец. Будто непрестанно нажимает он какую-то невидимую кнопку.
— Так где же выход? — спрашиваю я, тоже начиная нервничать.
— Не знаю, не знаю… — совсем уже невнятно бормочет Фэйт. — Самым идеальным было бы, конечно, если бы какой-нибудь неврастеник решился наконец… И дело бы с концом! Ну, ну, генерал, я шучу! Да и неврастеников у меня не осталось. Каждую неделю медосмотр. Недавно, правда, один чуть не нажал… Психиатры его проморгали. Он был болен не по их специальности, так сказать. У него был рак в неизлечимой форме. И вот ему захотелось отправиться на тот свет не в одиночку, а со всей планетой…
— Вы же мечтали о таком безумце, — с трудом сдерживая раздражение, произношу я, чувствуя себя не в реальном мире, а почти на том свете.
Фэйт не находит, видимо, нужным отвечать на мой вопрос.
«3»
Весь следующий день я осматриваю сооружения ракетной базы в сопровождении генерала Фэйта. Сегодня он гораздо спокойнее. Вчерашней говорливости его как не бывало. Объяснение новой техники дает мне один из его помощников, полковник Браун. Я стараюсь не задавать лишних вопросов. Мне, однако, все время кажется почему-то, что Фэйт сам хочет спросить меня о чем-то. И он действительно спрашивает вскоре:
— Послушайте, Рэншэл, вы поближе к нашему мозговому центру: что они там болтают о каком-то гравитационном оружии красных?
— Об оборонительном гравитационном оружии, генерал, — поправляю я Фэйта.
— Действительно, значит, говорят об этом?
— Да, поговаривают.
— И что же это такое?
— Этого пока никто не знает. Одни предположения только…
Генерал Фэйт молчит некоторое время, потом кивает Брауну:
— Позовите-ка майора Прайса, полковник.
— Слушаюсь, сэр.
— Прайс — это доктор физико-математических наук, — поясняет Фэйт, как только Браун уходит выполнять его поручение. — Он, конечно, такой же военный, как я балерина, но нам был нужен серьезный математик, и мы нарядили его в форму майора. Все еще никак не привыкнет к ней. Ученый он, однако, настоящий, и у него есть кое-какие соображения о гравитационном оружии.
Майор Прайс действительно оказывается очень щуплым, явно невоенным человеком в старомодных очках. Приветствуя меня, он подносит руку к козырьку своей фуражки так неумело, что я с трудом сдерживаю улыбку.
— Генерал Рэншэл хочет потолковать с вами о гравитационном оружии, майор Прайс, — обращается к нему Фэйт. — Узнать вашу точку зрения на этот счет.
— Я плохой специалист по вопросам оружия, — смущенно пожимает плечами Прайс.
— Ну, а возможно ли оно в принципе? — спрашиваю я. — Многие ведь отрицают…
— Знаю, знаю, — оживленно перебивает меня Прайс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71