Большинство считает, что Джуну надо держать вроде как в рабстве, но есть предложения, которые включают и такие меры, как боль, увечья и даже смерть.
Наконец жители деревни кончили выступать. Укатонен взглянул на Джуну и поднял уши.
— Будешь говорить? — спросил он.
Джуна встала, чувствуя себя беспредельно одинокой.
— Мне понятен ваш гнев. Я приношу извинения за свой народ. Мы пришли сюда, чтобы узнать, кто тут живет. Мы собирали растения и животных и смотрели на них, чтобы понять, как они устроены. Мы боялись, что занесли в лес болезнь, а потому нам пришлось сжечь кусок леса, чтобы убить эту болезнь. Если б мы знали, что тут живете вы, мы бы действовали совсем иначе. Мы искали людей, но не нашли их. Когда мой народ вернется, мы постараемся исправить нанесенный лесу вред. Выполнить это будет проще, если я останусь в живых и помогу вам говорить с моим народом. — Ее аргументы казались малозначительными перед лицом гнева селян. Как бы ей хотелось знать язык кожи получше!
Инопланетяне рассматривали Джуну холодными нечеловеческими глазами. Их тела были окрашены преимущественно в нейтральные тона. Она подумала, что если ее аргументы кажутся им слабыми и глупыми, то зачем же так долго размышлять?
Укатонен подождал, пока Джуна кончила говорить. Повернулся к собравшимся и спросил:
— Что вы на это скажете?
Плотный абориген, которого Джуна сочла за вождя деревни, взобрался на бугорок, с которого выступали ораторы. Он бросил на нее злобный взгляд, пылая красным цветом гнева.
— Сколько анангов, пока придут твои люди? — спросил вождь.
Джуна растерянно взглянула на Анито.
— Я не понимаю, что такое ананг.
Анито бросила взгляд на Укатонена и на ее коже проступили искры лавандового цвета, говорящие о неуверенности.
— Ананг — время. В ананге три сезона.
Джуна нахмурилась. По-видимому, ананг соответствует году. Она сверилась с компьютером, который подтвердил, что это возможно.
— Мой народ вернется через пять или семь анангов, — сказала она туземцам. Главный вождь что-то проговорил, и Анито тут же перевела:
— Слишком долго ждать. Помощь нужна немедленно.
— Я буду помогать до возвращения моих людей, — предложила Джуна.
Анито положила ей руку на плечо.
— Нет. Мне надо вернуться в Нармолом. Она уйдет со мной.
Вождь обратился к Укатонену в негодующих тонах. Тот что-то ответил в голубых — успокаивающих. Заговорили и прочие жители деревни. Комната превратилась в радужное мелькание аргументов и замечаний. Укатонен поднял руки, и цвета тотчас погасли, слившись в однообразный серый цвет молчания.
— Я слышал достаточно. Ухожу думать. Сообщу мое решение елог, — объявил Укатонен.
Жители деревни расходились. Анито сделала знак Джуне идти за ней, и они вернулись в свою комнату. Там к ним присоединился и Укатонен. Анито и Укатонен проговорили около часа. Джуна не могла следить за их разговором, но символ ее имени время от времени возникал. Значит, они обсуждали ее. Джуна смотрела с тревогой, зная, что на кон поставлено ее будущее, а возможно, и сама жизнь. Наконец Укатонен прервал разговор. Анито вышла, красные огоньки подавленного гнева то и дело вспыхивали на ее коже. Видимо, разговор шел не так, как того ждала Анито. Укатонен проводил ее взглядом, затем сел лицом к стене — знак, что его нельзя беспокоить.
Джуна взяла свой компьютер и попыталась поработать над своей лингвистической программой, но беспокойство мешало ей сосредоточиться.
Укатонен встал и подошел к Джуне. Потом сел против нее на корточки. Джуна отложила компьютер.
— Что случилось? — спросила она.
— Все говорили мне, чего они хотят, — сказал Укатонен. — Чего же хочешь ты?
С минуту Джуна размышляла.
— Я хочу жить. Хочу вернуться к своему народу. Хочу… — Она смолкла, не зная символа слова «дом». Вместо него она воспользовалась словом «нармолом», которое всегда упоминала Анито, говоря о своей деревне. Джуна не была уверена — то ли это дом, то ли название места.
— Не хочешь оставаться здесь? — спросил Укатонен.
Джуна пожала плечами. Не очень-то приятно жить в деревне, где полно враждебных туземцев. Но ей все равно надо возвращаться сюда два раза в год, чтобы передавать на спутники экспедиции, что крутятся на орбите планеты, уточнения и дополнения к своим открытиям и исследованиям.
— Тут я оставаться не хочу, но мне надо приходить сюда по два раза в три сезона, чтобы говорить с моим народом.
Уши Укатонена насторожились.
— Я думал, твои люди тебя не слышат.
— Я оставляю своим людям слова на случай, если заболею или… — Она запнулась, не зная символа слова «смерть». — Или если меня не будет, как не стало Илто, чтобы мой народ знал то, что я узнала здесь.
Укатонен обдумывал слова Джуны.
— Я понял. Ты оставляешь слова своим людям, чтобы если ты нуггун, они бы узнали, что ты тут делала. — Укатонен засветился успокаивающим синим цветом. — Не бойся, я о тебе позабочусь. Если ты будешь нас слушаться, ты не нуггун, поняла?
— Деревенские не нуггун меня? — спросила Джуна. Она была почти уверена, что нуггун имеет отношение к смерти, и потому смело включила это слово в свою фразу.
— Нет. Я не позволю людям деревни причинить тебе боль. Однако твои люди сильно ранили деревню. Что-то должно быть сделано, чтобы восстановить гармонию. Ты должна что-то сделать, чтобы она восстановилась.
— А что я могу сделать? Чем помочь?
Укатонен покачал головой — человеческая привычка, которую он усвоил, говоря с Джуной.
— Я не знаю. Ты, деревня, Анито, я, твой народ, все должны быть приведены в гармонию. Ты должна что-то сделать, чтобы воссоздать в деревне гармонию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178