ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


К неуравновешенности Кинги привыкли, но сейчас поняли: что-то случилось. Перегнувшись через кровать, Айка притронулась к её плечу. Кинга съёжилась и уже громко, взахлёб расплакалась.
Такое бывало — иногда кто-нибудь вот так срывался. Любые слова тогда казались фальшивыми. В таких случаях лучше помолчать, но не слишком долго, иначе может начаться истерика.
Шура включила радио, зазвучала весёлая фортепьянная пьеса. Кинга схватила с тумбочки чашку и швырнула в репродуктор. Шура поспешно выдернула из розетки шнур.
— Надоело! Осточертело! Все и всё! — иступленно кричала Кинга, комкая простыню и сбрасывая её па пол. Лицо её покрылось багровыми пятнами, волосы растрепались, потекла и размазалась по щекам тушь с ресниц. — Ненавижу! К чертям! — Голос её сорвался на визг.
Айка схватила полотенце и с криком: «Молчать!» хлестнула им по Кинге. Та смолкла и недоуменно обернулась к ней:
— Ты чего?
— Дала концерт, и хватит.
Кинга прерывисто втянула воздух и замолчала.
— Дура ты, Кинга. — Габриела достала из тумбочки клубок ниток и спицы: всякий раз, когда её что-нибудь раздражало, она принималась за вязание. — Ты что, будешь теперь устраивать нам истерики по поводу каждого своего неудачного флирта? Да ведь завтра же заглядишься ещё на кого-нибудь. И такое будет всегда, такой уж у тебя характер. А вот Айка, уйди от неё Гали, ни на кого не посмотрит.
— Ой, девочки, как мне жаль нас всех, — по-бабьи запричитала Шура, но Габриела резко одёрнула её:
— Оставь свою жалость при себе, ещё будет случай нахлебаться её по уши.
Кто-то постучал, дверь медленно поползла в стену. На пороге появился Пит Тэйбл, санаторский поэт-англичанин. Лицо его, как всегда, светилось таким достоинством, будто он сидел не в коляске, а на королевском троне. Увидев его, Кинга стремительно подняла с полу простыню и укрылась с головой.
— Можно? — Пит въехал в палату и направился к Айке. Он отлично знал пять языков, на трех писал стихи, и Айка порой сомневалась, какова же истинная его национальность. Почему-то все стихи его были об осенних и зимних лесах и о невстреченной девушке с синими глазами. — Вот, прочёл. — Он положил на Айкину тумбочку альманах поэзии. — Сегодня после полдника собирается комитет, будем составлять программу субботнего концерта. Приходи. А это Кинге — от Иманта. — На книгу лёг запечатанный конверт.
Пит неспешно развернулся и скрылся за дверью. Кинга метнулась к тумбочке, разорвала конверт и, шмыгнув носом, тонко протянула:
— Совсем ребёнок! Хотя и на два года старше меня.
— Все вы тут ещё дети, — со вздохом проговорила Габриела, быстро снуя спицами.
Айке вспомнилось лицо Гали, когда он, войдя в палату, впервые увидел ортопедические койки с «балканскими рамами». Как, должно быть, ему здесь все странно.
За два месяца она уже привыкла и к обстановке, и к подругам, и к персоналу. По вечерам, когда гасили свет, часто лежала с открытыми глазами, думая сразу обо всех, кто находился в этих стенах. Порой санаторий казался ноевым ковчегом, собравшим на своём борту людей разных национальностей и сословий. У боли нет национальных различий. Во всех концах света с одинаковой тревогой думают близкие и родные о тех, кто в этом санатории, как долго продлится лечение, с каким результатом.
Гали не подозревает, что здесь идёт борьба не только за здоровье, но и за жизнь. Коварный вирус, отняв способность ходить, оставил больше надежд на хороший исход, чем любое травматическое поражение спинного мозга, целостность которого сохранена, но какие-то не совсем понятные процессы нарушают двигательную функцию ног. Умопомрачительная тренировка мышц и суставов даёт результаты. Однако далеко не у каждого хватает воли и веры в выздоровление. Видел бы Гали, как часами терзает она свои ноги, подвешивая их бинтами к «раме», стараясь растормошить еле заметные двигательные рефлексы. Со стороны посмотришь — вполне нормальные конечности. Кажется, стоит спустить их на пол и встанешь. Но ощущение это ложно — что-то не срабатывает, защёлкивается, не в спинном даже, а в головном мозгу, как уверяет литература по «БД», и никак не найдут отмычку от той потайной двери… Даже метод адаптированного биоуправления бессилен.
Два часа до обеда обычно проходят в тренировках и массажах. Если в это время пройтись по палатам всех этажей, заглянуть в физиотерапевтические кабинеты, всюду увидишь одну и ту же картину, которую можно обозначить одним словом: преодоление. Сквозь стиснутые зубы, сквозь боль, упадок веры. Бывает, что в безнадёжных случаях вдруг появляются результаты явных сдвигов и наоборот — там, где все шло нормально, нехватка усилий сводит достигнутое к нулю.
В Айкиной палате лучше всех шли дела у Кинги. Возможно, помощником была её неукротимая энергия и постоянное состояние влюблённости в кого-нибудь. Повиснув на костылях, Кинга уже могла сделать несколько шагов по палате. Воодушевлённая запиской Иманта, она привязала к ногам гипсовые лангеты, встала на костыли и довольно уверенно зашагала от одной койки к другой. У неё была крепенькая, ладная фигурка, и даже на костылях, с лангетами, в короткой больничной рубашке она смотрелась неплохо. Лицо её в вертикальном положении всякий раз изумляло девушек — таким оно становилось симпатичным и оживлённым, хотя в нем и застывали напряжённость, опаска сделать неверный шаг. Встав на ноги, Кинга была более внимательной к сопалатницам, добродушно журила их, называя лежебоками, и старалась каждому оказать хоть какую-нибудь, пусть самую малую услугу: что-то подать, взбить подушку, помочь подтянуться на «раме».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики