После его ухода Уорнер надолго погрузился в раздумья. Он всегда относился к Лайнду с уважением, хотя особых симпатий к нему не питал. Уорнер всегда решительно отметал свои личные пристрастия, ведь, по сути дела, главным было одно — Лайнд был одним из лучших, а может, самым лучшим оперативным сотрудником, воспитанным в учебных лагерях УСС. Он всегда выполнял свой долг, не задавая лишних вопросов. Но теперь, с рождением дочери, он изменился. Став отцом, он утратил былую твердость.И тем не менее Гарри Уорнер не сомневался, что он, как обычно, сумеет справиться с возникшим затруднением.
Примерно о том же думал и Лайнд, сидя в кресле самолета, державшего курс на Нью-Йорк. За три года, миновавшие со дня гибели Фрэнсис, он в полной мере осознал, какой это тяжкий труд — растить маленькую девочку без матери. И хотя Фрэнсис, пока была жива, почти не занималась воспитанием ребенка, с ее смертью многое изменилось. Раньше она хотя бы присутствовала в доме, если не душой, то телом. Покончив с собой, Фрэнсис нанесла дочери удар, от которого та до сих пор не могла оправиться. За последние два-три года Джейм сильно изменилась. Она по-прежнему была энергичной, веселой и острой на язык девчонкой, но теперь она ушла в себя, словно опасаясь проявить интерес к окружающему из страха быть отвергнутой. «Вся пошла в отца», — с раскаянием думал Лайнд.Эта мысль вновь вернула его к воспоминаниям, о которых он хотел бы забыть навсегда, — к воспоминаниям о своих родителях, знаменитых археологах, исколесивших земной шар в погоне за сказочными открытиями, которые сулили появление их имен и портретов в газетах и научных журналах всего мира. В сущности, Лайнд гораздо чаще видел лица родителей на страницах изданий, чем во плоти. Он собрал целый альбом вырезок, фотографий и почтовых открыток, у него накопилась толстая пачка писем, начертанных торопливой рукой, в которых родители, как правило, выражали сожаление по поводу того, что не смогли вернуться домой в обещанный срок, но ни разу не спросили, как он живет, как успевает в школе, лишь слали ему экзотические подарки, нимало не интересовавшие мальчика, который мечтал только об одном — чтобы папа и мама хотя бы ненадолго задержались дома.Лайнд вспомнил, как он огорчался, дожидаясь возвращения родителей из очередного путешествия, только чтобы узнать в самую последнюю минуту, что они не приедут. Он вспомнил, как в более зрелые годы одиночество и разочарование превращало его в непокорного бунтаря. Он не забыл, какую ярость вызвало в нем известие о том, что родители погребены под обвалом на раскопках в Египте. Лайнд возненавидел родителей за то, что они погибли, так и не выполнив свое обещание приехать домой. Он отлично понимал, как должна себя чувствовать Джейм после самоубийства матери.Вместе с тем Лайнд всегда сознавал: в том, что дочь не обучена хорошим манерам, он виноват ничуть не меньше Фрэнсис. Он так редко оказывался рядом с дочерью, когда был нужен ей, — теперь создавалось впечатление, будто он проводит за рубежом еще больше времени.Лайнд уже понял, что из него вышел никудышный воспитатель, если речь шла о Джейм. Он старался проявлять строгость, видя, что девочке нужна твердая рука, но в итоге никогда не мог в чем-либо ей отказать. Как ни прискорбно, его мягкость принесла Джейм больше вреда, чем пользы.Он понимал, что дочь озорничает не из вредности, просто такова ее натура. Избыток энергии и природная живость ума не давали девочке сдерживать свое непомерное любопытство ко всему, что ее окружало. За три минувших года в его доме не удержалась ни одна гувернантка, как он ни старался. За восемнадцать месяцев сменилось шесть женщин. Требуя расчета, они говорили одно и то же: им нравится Джейм, она очаровательный ребенок, а сам Лайнд вполне устраивает их как работодатель, просто они не справляются с девочкой.Даже Сэди, служившая у Лайнда экономкой еще до рождения Джейм, все чаще выражала недовольство. Лайнд не обвинял ее: Сэди старела, а приструнить Джейм становилось все тяжелее.— Спасибо, не нужно, — сказал он, отмахнувшись от стюардессы, которая предложила ему напитки. Выглянув в иллюминатор слева от себя, Лайнд увидел внизу знакомые манхэттенские небоскребы.К тому времени когда самолет приземлился в аэропорту Ла-Гуардиа, Лайнд наконец отыскал нужное решение.
— Но почему, папа? — Джейм смотрела на отца. В ее зеленых глазах застыла мольба. — Зачем?На сей раз Лайнд решил проявить твердость. Это ради ее же блага, напоминал он себе, как только начинал чувствовать, что им овладевает слабость.— Затем, что тебе так будет лучше, принцесса, — ответил он. — Ты должна общаться с девочками-сверстницами. Ты должна стать маленькой леди.— Чушь собачья!— Вот-вот, об этом я и говорю, — нарочито жестким голосом произнес Лайнд. — Твоя драчливость и твой язык достойны всяческого порицания.— Я не хочу в пансион! — запричитала Джейм. — Там… там грязно, там воняет!— В пансионе не так уж плохо, — настаивал Лайнд.— Черта с два! — отрезала Джейм. — Все эти скучные дуры с их глупыми кофтами, клетчатыми юбками и жеманными манерами…— Между, прочим, тебе не помешали бы хорошие манеры, — заметил Лайнд.— Дерьмо! — бросила Джейм.Лайнд неодобрительно посмотрел на дочь.— Надеюсь, воспитательницы «Брайар-Ридж» исправят твою речь, — ровным голосом заметил он. — Ты сквернословишь хуже самого грубого мужлана.Джейм просительно заглянула ему в глаза.— Я хочу остаться дома, папа, — тихо сказала она. — Я хочу остаться с тобой… и с Сэди, хотя порой она невыносима.— Сэди слишком стара, чтобы как следует приглядывать за тобой, а я, как ты знаешь, провожу дома от силы половину времени, — напомнил Лайнд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95