Я готов держать пари, что уж если вы умудрились провести немцев, то и русских без труда одурачите.— Полагаю, ставкой будет моя жизнь, — со смехом отозвался Лайнд. — Знаете что, Гарри? Похоже, я вас недооценивал. Ваши нервы куда крепче, чем мне казалось до сих пор.— Давайте начистоту, — предложил Уорнер. — Ведь вам больше всего хочется вновь заняться своим делом, будь то в России или в любом другом месте.— Что ж, ваша взяла, — сказал Лайнд, поколебавшись мгновение. — Я и сам начинаю понимать, что жизнь чиновника мне не по нутру.— Значит, мы можем рассчитывать на вас?— Ладно, я согласен. Но что мне делать, пока Дядюшка Сэм будет решать, где и когда Единорогу надлежит вернуться к активной жизни? Я ведь не привык бить баклуши.Уорнер задумался.— Быть может, вы согласитесь временно заняться конторской работой? — спросил он наконец. — Многие наши кадровики до сих пор заседают в тех старинных зданиях, где размещены лаборатории бывшего института национального здравоохранения. Я знаю, это не совсем то, чему вы учились, но им не помешал бы помощник, так что…— Вы совершенно правы, это совсем не то, чему я учился, — признал Лайнд. — Но если нужно, я могу научиться чему угодно. Вы только проследите, чтобы временная работа не превратилась в нечто постоянное, хорошо?Уорнер улыбнулся.— Об этом не может быть и речи, — ободряющим тоном произнес он. — Как я уже говорил, вы слишком ценный человек для нас, Джим.Лайнду оставалось лишь гадать, какую судьбу ему готовят.
В течение двух следующих лет на месте УСС возникло Национальное управление разведки, которое сменил Центральный разведывательный департамент.Покуда длилась эта чехарда, Лайнд оставался в Вашингтоне, выполняя ненавистную работу и поминая дурными словами Уорнера, который не спешил выполнить обещания, данные им после окончания войны. Мало того, что втуне пропадали его навыки разведчика, он вдобавок не мог пустить в ход знания и опыт, которые получил в колледже, готовясь к карьере дельца.Лайнд так и не решил, что он ненавидит больше — само пребывание в конторе день за днем или бумагомарание, на которое он теперь был обречен. Господи, как он ненавидел канцелярщину! К его изумлению, ни один сотрудник департамента не замечал его недовольства, ведь Лайнд на удивление легко и умело справлялся с работой и еще лучше скрывал свои чувства.«Сколько еще Уорнер и его люди собираются меня здесь мариновать?» — думал он.
В тысяча девятьсот сорок седьмом году, с наступлением нового витка «холодной войны» и дальнейшим обострением отношений между США и Советским Союзом, в американском правительстве начали всерьез опасаться второго Перл-Харбора. Тогда же американский конгресс принял закон о национальной безопасности тысяча девятьсот сорок седьмого года, предусматривающий образование Центрального разведывательного управления — организации, которой предписывалось собирать и анализировать разведданные. Сотрудники ЦРУ получили право вмешиваться во внутренние дела зарубежных государств, когда такое вмешательство представлялось необходимым, однако на территорию США их полномочия не распространялись.Одним из первых шагов ЦРУ была организация массовой поддержки подпольного движения в Восточной Европе с целью попытки прорыва «железного занавеса». Лайнд активно участвовал в этом движении, занимаясь примерно тем же, что он делал в годы сотрудничества с французским Сопротивлением. Через его руки и руки других агентов партизаны получали оружие и припасы, а также денежные средства на проведение своих операций. Лайнд курсировал между Западной Германией и Италией, в которую ЦРУ начало вкладывать громадные средства в надежде помешать коммунистической партии одержать победу на выборах тысяча девятьсот сорок восьмого года. Лайнд понимал, что правительство США стремится предотвратить распространение «красной угрозы» по всему миру, не считаясь ни со временем, ни с затратами.Путешествуя по Европе, Лайнд постепенно приобрел вкус к хорошим спиртным напиткам, изысканной пище и экзотическим женщинам. Он открыл для себя, что любовная интрижка с женщиной, которую ты больше никогда не увидишь и которую можешь бросить без сожалений, куда менее обременительна, нежели связь с человеком, ждущим от тебя искренних чувств. До сих пор у Лайнда не бывало сколь-нибудь долгих и прочных связей с женщинами. И хотя Лайнд не был склонен анализировать свои чувства — точнее, отсутствие таковых, — он подозревал, что его безразличие и отчужденность обусловлены тем, что у него не сохранилось нежных детских воспоминаний о матери или сестрах, любовь к которым могла бы заложить основу для дальнейших взаимоотношений с женщинами. Взрослея, Лайнд приучился видеть в них лишь средство для удовлетворения своих плотских потребностей.«Что ж, пусть будет так», — решил он наконец. У него не было ни времени, ни желания вести семейную жизнь. Он не мог представить себя обремененным детьми женатым человеком, влачащим монотонное существование где-нибудь в пригороде. К тому же он проводил бы большую часть времени в разъездах, а это совершенно несовместимо с понятиями «хорошая семья» и «семейные узы».Уж лучше оставаться одиночкой, думал Лайнд. Лучше и проще.
В феврале тысяча девятьсот сорок девятого года Лайнд вернулся в Вашингтон, чтобы встретиться с Гарри Уорнером.— Мы хотим, чтобы ты регулярно ездил в Россию, — сообщил Уорнер. — Нам стало известно, что Советы готовы начать испытания ядерного оружия, и теперь за ними надо смотреть в оба.— Проникнуть в Россию не так-то просто, Гарри, — ответил Лайнд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95