– На убийство? – Глаза Эшли широко распахнулись.
– Данволд, как говорится, сидит на пороховой бочке. Ему известно о воровской шайке почти столько же, сколько самому Холлистеру. Он располагает компроматом, с помощью которого можно упрятать любого из них за решетку очень надолго. Эта информация – своего рода страховой полис Данволда: пока она хранится здесь, никто и пальцем его не тронет.
– Вот это да!
– Я не сомневался, что ты поймешь, как это важно.
Коллин протянул Эшли рюкзак, предварительно достав оттуда устройство, напоминающее стетоскоп. Она молча следила за тем, как с его помощью Коллин вслушивался в пощелкивание тумблеров, одновременно осторожно поворачивая диск замка. Спустя несколько секунд сейф открылся, и Коллин принялся изучать его содержимое.
– Что-нибудь стоящее? – спросила Эшли.
Коллин кивнул, бегло проглядывая документы.
– Сколько угодно, но по-настоящему важных материалов, которые я надеялся обнаружить, тут нет. – В его голосе отчетливо прозвучало разочарование. – По-видимому, старина Данволд не на все сто процентов уверен в надежности своей ультрасовременной системы безопасности.
– Ну, в конце концов и ты можешь допустить промах, – устало улыбнулась Эшли.
– Ублюдки! – бормотал Коллин, продолжая читать. Внезапно он смел все содержимое сейфа в рюкзак и надел его на спину. – Уходим!
Они побежали из библиотеки на лестницу и оттуда в спальню хозяина. Сначала Коллин, потом Эшли слезли с балкона на стену, добрались по ней до места, где оставили фургон, и соскочили на его крышу. Эшли спустилась по лестнице, установленной на боку фургона, а Коллин просто спрыгнул на землю и, усевшись за руль, включил двигатель.
В отдалении послышался вой полицейских сирен. Может, кто-то услышал шум, когда они выводили из строя лазер, и вызвал полицию? «Подбираются все ближе», – подумал Коллин.
– Черт возьми, за что я плачу этим людям? – Коллин со злостью бросил телефонную трубку на аппарат с такой силой, что послышался звон.
– Что-то не так? – спросил Гаррисон, собирая посуду. Коллин, рассчитывая, как обычно, сделать с полдюжины ночных междугородных звонков, распорядился принести еду в кабинет.
– Черт возьми! Все не так. Проблема, которая называется некомпетентность, – проворчал Коллин, откинувшись в кресле. Волосы у него спутались, обычно еле заметные морщинки вокруг глаз и рта сейчас проступили резче. – Те, кого я нанял вести расследование… Я плачу им чертовски много, а толку нет!
– Точно, – поддакнул Гаррисон, спокойно составляя использованные тарелки на поднос. Он давно привык к этим вспышкам гнева и знал, что Коллин сам расскажет все, что посчитает нужным.
– Сколько лет они уже трудятся, Генри? – спросил Коллин, хотя прекрасно знал ответ.
– По крайней мере пять.
– Пять лет, – задумчиво повторил Коллин. – Пять лет, чтобы найти Джасмин. И все, что я от них слышал, это несколько тупиковых вариантов, которые никуда не ведут, и целые горы жалких оправданий.
– Европа большая, Коллин, и там живут миллионы людей, – попытался урезонить его Гаррисон. – Вы хотите, чтобы они, как говорится, нашли иголку в стоге сена.
Коллин стиснул челюсти, так что желваки заиграли на скулах.
– Я сам обшарил всю Европу, не забыл? Мне, конечно, понадобилось немало времени, но я нашел украденные у меня вещи. И вернул их на место, могу добавить. Почему же целый взвод ищеек не может отыскать одну молодую женщину?
– Этого я не знаю.
– Что-нибудь вообще способно вывести тебя из себя, Генри? – спросил Коллин со внезапно проснувшимся любопытством.
– Да, – кивнул Гаррисон. – Вы. – Он взял поднос и направился к двери.
– Где Эшли? – вдогонку ему крикнул Коллин.
– Полагаю, поднялась наверх.
После ухода Гаррисона Коллин некоторое время изучал записи в своем желтом деловом блокноте. Отсутствие результатов злило и огорчало его. Он дал Блэкджеку обещание и намерен сдержать его.
И он найдет Джасмин, чего бы это ни стоило.
– Чем дольше мы вместе, тем яснее я понимаю, как мало, в сущности, знаю о тебе, – сказала Эшли, лежа в темноте спальни рядом с Коллином. – Даже когда мы занимаемся любовью… У меня все время такое чувство, что ты никогда не раскрываешься до конца.
– Ты знаешь обо мне все, что тебе нужно знать, – невозмутимо ответил Коллин, глядя в потолок.
– Я не знаю практически ничего.
– В общем-то… и рассказывать нечего.
– Я знаю, что ведет тебя, что принуждает делать это… и в какой-то степени начинаю понимать твои мотивы, но я не знаю тебя, – не отступала Эшли. – Кто ты, чего хочешь от жизни? Чем займешься после того, как все это закончится? Что любишь, а что нет…
– Чем займусь, когда все закончится? На этот вопрос я сам ответить не могу. Пока, – сказал Коллин, повернувшись лицом к ней. – У меня все не хватает времени всерьез задуматься. А насчет того, что я люблю… Уж ты-то должна иметь об этом представление.
– Я говорю не о… – начала было Эшли, но Коллин перебил ее:
– Кроме того, я могу сказать то же самое и о тебе. Что я знаю, кроме нескольких очевидных фактов? Мне известно, что ты талантливая и преуспевающая художница. Что ты очень любила и скорее всего до сих пор любишь своего мужа, несмотря на то, в какой семье его угораздило родиться. Что ты готова бороться не на жизнь, а на смерть за своего сына. И это все. Ты возвела вокруг себя невидимую, но непроницаемую стену, сквозь которую невозможно пробиться.
«Мы действительно два сапога пара», – подумал Коллин. Сколько лет он сознательно избегал любых эмоциональных тенет, ведя беззаботное существование, лишенное серьезных привязанностей с их неизменными сложностями?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131