я считаю, она права. Мы все, знаешь ли, мало что собой представляем. — Она похлопала по спине Каприс, подавившуюся апельсиновым соком. — Даже ты, милая сестричка, — заявила она, прежде чем Каприс успела отдышаться и начать возражать. — Когда ты в последний раз ходила на свидание? Была на вечеринке? Устраивала себе выходной? Делала что-нибудь просто потому, что тебе вдруг этого захотелось? Твоя жизнь протекает только в одном направлении. Леора помогает матери с документами ее благотворительной деятельности, но чем она еще занимается? Ничем. Она так боится людей, что на это просто больно смотреть. А Ноэль пишет великолепные картины и запрещает не только их продавать, но и выставлять. И при этом прячется за рассеянность и странные высказывания, которые ставят в тупик всех — мужчин, женщин и детей. А я — выпивоха и гулена, не заслуживающая того, чтобы меня принимали всерьез или уважали.Каприс не признавала безнадежных сражений, поэтому не стала спорить с этими характеристиками.— Когда мать выбирала нас, она знала, на что идет. У каждой из нас есть причины быть такими, какие мы есть. — Воспоминания, темные и страшные, нахлынули на Каприс, заставив ее признать правду. — Из всех нас у тебя самое хорошее отношение к жизни. По крайней мере ты живешь и общаешься с другими. Леора, Ноэль и я — мы по-прежнему прячемся от жизни. Наверное, я завидовала твоей способности жить сегодняшним днем.Силк приняла откровенность Каприс, чувствуя, как ее слова проникают в самую глубину ее полной тьмы души. На секунду она чуть было не поддалась соблазну поделиться с сестрой тем, чего не знал никто. Однако риск был слишком велик: не для нее самой, а для других. Надо было придерживаться выбранной роли или хотя бы не слишком из нее выходить.— Это единственное, что у нас есть. Будущее — всего лишь слово, оно никогда не становится реальностью. Завтра так никогда и не наступает. А вчера имеет над тобой власть, только если ты сама это позволяешь.Каприс изумленно посмотрела на Силк. Из всех ее сестер Силк оставалась самой таинственной и в то же время казалась открытой книгой с прекрасно всем известными строками.— У тебя неприятности, Силк? Этот подонок причинил тебе боль? Ты поэтому захотела уехать?С каждым вопросом голос Каприс смягчался, становясь все более заботливым.Силк почувствовала укол совести из-за того, что собиралась сделать.— Ты почти угадала. — Она отпила крупный глоток, а потом поставила бокал. — Но больше всего мне хочется перемен. Может, это будут не настоящие перемены, но, как сказала мать, по крайней мере мы могли бы попробовать. — Она прикоснулась к плечу Каприс. Как ни странно, вопреки своему прошлому, вопреки ее недоверию к большинству людей, она по-прежнему тянулась к своим близким: духовно и физически. — Я и правда считаю, что нам всем это будет полезно. Возможно, внешне мы ничего в нашей жизни не изменим, но я готова спорить, что внутренне мы изменимся — и это будет к лучшему.Каприс на мгновение задумалась, пытаясь найти подходящий ответ.— Иногда мне и правда бывает одиноко, но в основном мне нравится, какая я сейчас, — возразила она, удивляясь тому, что может открыто говорить с Силк о таких вещах, которые привыкла скрывать.— Помнишь, какая ты была вспыльчивая?Каприс нахмурилась, вспомнив, какой была в те годы, о которых старалась не вспоминать.— Да. А к чему это имеет отношение?— Тебе не странно, что ты больше не выходишь из себя?— Не странно. Разумно. Из-за этой вспыльчивости я и угодила в приют для трудных детей.Никто не бывает так слеп, как те, кто считает себя правыми. Впервые Силк вдруг пожалела Каприс.— А еще ты угодила в приют Сент-Джеймсов, а потом к Лоррейн и Джеффри.Каприс не спорила с очевидным:— Ну, и что ты хочешь сказать?— Я хочу сказать, что никто из нас не может забыть, откуда мы. Ни Леора с ее жестоким отцом, ни Ноэль, которую бросили на произвол судьбы, ни ты с тремя разбитыми семьями и без отцовского имени.— Или ты, чья мать зарабатывала на наркотики тем, что спала со всеми мужиками подряд.Силк не пыталась отвернуться от реальности, составлявшей ее прошлое. Она слишком хорошо его знала, чтобы бояться.— Мы все по-своему пытаемся. Носим красивые наряды, появляемся в самых престижных местах, получили ученые степени, знаем, как вести себя в обществе. Но в душе, если быть честными, ни одна из нас не видит себя такой, какая она есть сейчас — только такой, какой была в прошлом. Ненужные, отвергнутые, нелюбимые, избиваемые, беззащитные жертвы. Лично я хочу, наконец, разбить это зеркало. Я устала вспоминать.Каприс смотрела на Силк и изумлялась той глубине, которую не подозревала в своей внешне беззаботной сестре, жившей, как она считала, сегодняшним днем.— А я считала, что только я одна никак не могу забыть, — в конце концов призналась она, чувствуя, как каждое слово выходит словно из загноившейся раны. — Я проклинала себя за то, что каждое утро просыпаюсь и оглядываюсь, пересчитывая предметы мебели и одежду, напоминая себе, что посредине ночи я не поменяла места жительства, сбегая от очередного отца. Я не позволяла себе думать о Леоре и Ноэль. Просто бездумно принимала: какие они есть, такими всегда и останутся. — Ей было стыдно своей слепоты, стыдно, что Силк со всеми ее вечеринками смогла увидеть больше ее самой. — Я должна перед тобой извиниться.В ответ на виноватый взгляд Каприс, Силк покачала головой.— Нет, не должна. Я создала для тебя и всех остальных некий образ. И смешно плакать или осуждать кого-то за то, что мне поверили.Каприс посмотрела на бокал, который продолжала держать в руке, предпочитая глядеть на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65