Это не Сен-Тропез, ты же знаешь. Здесь школьному учителю не полагается даже флиртовать с замужней женщиной.
Плам, пристыженная и униженная, чувствовала себя так, словно лежала в постели с чужим мужем, которого соблазнила. «Но это же не так», — говорила она себе. Она не должна чувствовать себя виноватой из-за Поля. Но этот маленький эпизод продемонстрировал его подлинное отношение к ней. У них был флирт, и ей лучше не тешить себя никакими иллюзиями.
Суббота, 25 апреля 1992 года
Бухта Аркашон, защищенная от яростных взбрыкиваний Атлантики длинной песчаной грядой, встретила их дюнами, свежим ветром и сосновым лесом.
Поль поставил фургон в тени деревьев, и они направились к берегу. В руках у Плам была корзинка с едой, а Поль нес спальный мешок, магнитофон и сетку с двумя бутылками вина, которые надо было опустить в воду, чтобы к ленчу вино охладилось. Они медленно брели по сухой скользкой коричневой хвое, издававшей резкий аромат, который смешивался с соленым запахом моря и мокрого песка.
На краю леса, где они остановились, начинался резкий песчаный склон, спускавшийся к широкой прибрежной полосе серебристо-белого песка, тянувшейся на многие мили в обе стороны.
— До последнего времени это место было недоступным, — сказал Поль. — Даже теперь большую часть года единственные его посетители — чайки.
Смеясь, они заскользили вниз по склону, двигаясь все быстрее и быстрее, словно под ногами у них был не песок, а снег. Внизу Поль пристроил спальный мешок на пятачке в окружении трех дюн, которые защищали от ветра и создавали ощущение уединенности от всего мира. Помахав единственной живой душе на берегу, склонившейся вдали на причаленном суденышке, которое напоминало собой два каноэ, соединенных брезентовым матом, он сказал:
— Это Робер. Мы всегда берем его кат. Надевай купальник, придется помокнуть и попотеть.
— Но я не умею управляться с парусом.
— Скоро научишься.
Через полчаса, повиснув над водой, Плам что было силы тянула за канат, в то время как маленькое суденышко скользило по волнам.
— Это больше похоже на купание! — кричала она. — И гораздо интереснее, чем сидеть на палубе какой-нибудь неповоротливой калоши.
Когда лодка приподнялась над волнами и устремилась вперед со скоростью, которая показалась ей огромной, Плам засмеялась от возбуждения и нахлынувших эмоций.
— Весело, правда? — улыбнулся ей Поль.
В это мгновение лодка накренилась, и Плам обдало сзади волной. Поль быстро потянул парус и переложил руль, выправляя курс.
— Никогда не давай морю шанс, — пробормотал он. — Иначе оно одолеет тебя в своем коварстве.
Еще через полчаса он уговорил ее сесть за руль.
— Надо только смотреть вперед и держаться спиной к ветру. Пока ветер у тебя за спиной, ты можешь идти вперед, куца хочешь. Чтобы повернуть влево, толкаешь руль вправо, и наоборот… Легче… Теперь я покажу, как ходить галсами. Но перед этим надо набрать скорость, иначе ты просто зароешься и ничего не получится…
К полудню Плам почувствовала такой аппетит, какого не испытывала с детства. Поль причалил лодку к берегу, сбросил джинсы, извлек из воды бутылки с вином и голый направился к Плам, которая склонилась над корзинкой с едой спиной к нему.
Обнаженные, они медленно двинулись к дюнам и упали на спальный мешок.
Потом они набросились на холодных омаров, купленных Полем в Аркашоне, и на салат из помидоров, который поглощали с огромными ломтями хрустящего хлеба и брынзой. В заключение кормили друг друга виноградом и пили ароматное розовое вино.
Подкрепившись, они отправились бродить вдоль берега. Между пальцами голых ног струился сухой песок, Плам вдруг вскинула руки к безоблачному небу.
— Я такая счастливая! — И, сразу посерьезнев, удивленно посмотрела на Поля. — С тобой я чувствую себя такой же счастливой, какой бываю, когда пишу картины. — До этого момента Плам намеренно не упоминала о своей работе, стараясь как можно дольше не вспоминать о связанном с ней напряжении.
— Тогда почему ты не писала последние две недели? Разве ты не привезла сюда свои краски? Плам рассмеялась.
— Я не могу писать где попало. Я работаю с ведрами краски, а не с маленькими тюбиками, пишу на огромных холстах в студии с высоким потолком и с лестницами, предварительно устилая пол листами пластика, чтобы не перепачкать все вокруг.
— Что представляют собой твои картины? Портреты?
— Нет. Моя живопись абстрактная. — Плам заколебалась. Она не могла больше откладывать это. — Поль, я должна готовиться к выставке, в июне, поэтому мне надо возвращаться в Англию… завтра.
Поль резко остановился.
— Почему ты не можешь побыть здесь до июня?
— Потому что мне надо встречаться с журналистами, давать интервью и сниматься для прессы.
— Ты хочешь сказать, что ты знаменитость?
— Не совсем… Но что-то в этом роде… Художники слышали обо мне.
— Я и не предполагал, что сплю с известной личностью.
— Разве это что-нибудь меняет? Поль задумался. Опустив глаза, он вывел на песке большим пальцем ноги букву П и произнес наконец:
— Конечно, меняет. Это значит, что ты уезжаешь. А я даже не позволял себе думать об этом. — Он взял Плам за голые плечи и заглянул в ее глаза. — Может быть, ты скажешь, что твое замужество меня не касается, но я так не считаю. — Голос его зазвучал совсем тихо. — Плам, какие у тебя отношения с мужем?
Плам молчала. «Мы что, уже достигли такого этапа, когда можно плакаться, что мой муж не понимает меня?» При мысли об обсуждении своего замужества с любовником она испытала чувство вины.
Интересно, подумала она, что Поль имел в виду, когда говорил, что его интересуют ее взаимоотношения с мужем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142