— Чарли, никогда ничего не решишь, убегая от проблемы.
Чарли ускорил шаг.
— Чарли! — В ее голосе теперь звучала угроза. — Если ты не остановишься, я пойду прямо к твоему отцу и расскажу ему все, что знаю.
Чарли обернулся и схватил ее за руку.
— Если ты только приблизишься к моему отцу, я… я… убью тебя!
В его глазах она увидела ужас и решимость.
— Так это был ты, Чарли!
— Что ты хочешь сказать?
— Это ты посылал мне письма с угрозами, ты, негодяй! — Плам со злостью вырвала свою руку. — Я иду к Бризу. — Она повернулась и зашагала к лодочному причалу отеля «Сан-Марко».
Чарли с удивленным видом последовал за ней.
— Я не писал никаких писем с угрозами! Да и какими угрозами?
Плам остановилась.
— Убить меня! — Она обернулась и смотрела на него испепеляющим взглядом.
Во взгляде Чарли была крайняя степень непонимания.
— Плам, я никак не возьму в толк… Хватит нести чушь!
— Не трать время, пытаясь провести меня! — бросила Плам. — Полицию ты не проведешь.
— Ради бога, Плам, не ходи в полицию. Или мой отец… Хорошо, я расскажу тебе об этом. — Он посмотрел на толпы туристов вокруг. — Где мы можем поговорить без посторонних ушей?
— В базилике. — Плам кивнула в сторону самой известной в Венеции церкви. У нее не было желания оставаться с ним наедине. После того как он только что пригрозил ей, прежние страхи вновь навалились на нее, и ей не хотелось удаляться от людей.
Они торопливо пересекли церковный дворик, нырнули под своды и оказались в тишине божественного великолепия. В воздухе курился фимиам. Небольшие группки туристов слушали приглушенные объяснения гидов. В глубине церкви, полускрытая в темной нише, Плам слушала Чарли.
— Ты должна понять, как это началось, — шептал он. — Всем, и тебе тоже, известно, что мне приходится ухаживать за отцом. Мне и в самом деле жаль старика: он занудный скряга, который так и не оправился после своей голодной молодости, хотя и унаследовал состояние тетушки Поли и смог жениться на моей матери. Любил ли он ее, не знаю. Во всяком случае, ничто не говорило об этом. Но он сноб, а у нее было положение. Она недолго ограждала меня от его дурного нрава, ибо умерла, когда мне было четырнадцать. С тех пор отец стал цепляться за меня. Теперь он полностью на моей шее, как в «Старике и море».
— И как эта душещипательная история несчастного буржуа привела тебя к мошенничеству? — шепотом спросила Плам.
— Наберись терпения, — взмолился Чарли. — Мои главные неприятности начались, когда я пошел в университет. Отец уже тогда держал меня на голодном пайке, потому что боялся, что я могу удалиться от него. Он и сейчас бдительно следит, чтобы я не сближался ни с одной из женщин.
— Так вот почему твои романы лопаются как мыльные пузыри.
— Они не лопаются. Их вдребезги разносит взрывом, который каждый раз происходит дома.
— Я думала, тебе нравится быть с отцом. Мне казалось, что это ты цепляешься за него.
— Упаси бог! — Под неодобрительными взглядами набожных посетителей Чарли понизил голос. — В Кембридже все знали, что отец богат, и не могли поверить, что он не дает мне денег, считали меня скрягой. Мне приходилось доказывать обратное, и очень быстро я оказался по уши в долгах. Отцу пришлось вытаскивать меня. Он был в бешенстве и заявил, что, если такое повторится, лишит меня наследства. — Чарли пожал плечами. — Как всякий нормальный студент, я тогда не очень испугался этой угрозы, полагая, что с ученой степенью и работая я вполне обойдусь без него. Но я ошибся.
— И что же случилось?
— Когда я вернулся из Кембриджа, отец не дал мне подготовиться и найти работу… В то время с ним случился инфаркт, и надо было следить, чтобы у него не поднималось давление. Он говорил, что нуждается во мне больше, чем в ком-либо другом. Во всяком случае, до тех пор, пока опять не встанет на ноги.
— Поэтому ты стал его бесплатным секретарем? Чарли кивнул.
— Всякий раз, когда я заводил разговор о жалованье, отец начинал визжать, что оплачивает мои счета и дает мне возможность жить в одном из самых шикарных особняков Кента. После этого обычно следовал своего рода подкуп, когда он говорил, что я его единственный наследник и стану однажды обладателем бесценной коллекции картин, так что будет лучше, если я научусь вести его дела. — Чарли помолчал и посмотрел ей в глаза. — Естественно, эта мысль была мне приятна, хотя я понимал, что он может протянуть еще немало лет и нет никакой гарантии, что я получу какое-нибудь наследство… Ты знаешь, какой у него несносный характер.
— Почему ты до сих пор просто не ушел от него?
— Каждый раз, когда я говорю себе: «К черту его деньги, свобода дороже», отец не вычеркивает меня из завещания, а делает нечто такое, что я совершенно не в состоянии выносить.
— И что же он делает?
— Он начинает рыдать, затем впадает в такую истерику, что мне становится страшно и я вызываю врача. Напичканный успокоительными, он ложится в постель и тихо заявляет, что покончит с собой, если я брошу его, и причитает: «Что сказала бы мать, будь она жива…" Он знает, как вызвать во мне чувство вины. Потом он обещает золотые горы, только бы я остался. Тут я вспоминаю про свое жалованье, и он заверят, что я буду получать его.
— А потом?
— Он размышляет над этим неделями, пока не обретет прежнюю уверенность, ведь я-то не ухожу, я с ним. И опять начинает чувствовать себя всесильным, и опять его придирки становятся невыносимыми, и я снова говорю, что ухожу. И опять все повторяется сначала.
— А ты не можешь уйти, не сообщая ему об этом?
— Я пытался сделать так, когда уходил жить к Дженни. Но ты же помнишь, как быстро все это закончилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142